Рваные чувства - Владимир Колычев

– Не понял!

– Мне с тобой так хорошо! А ты ничего не понимаешь!

– Та-ак!.. А ну, подъем! Строиться! – Илья заставил ее подняться, подобрал платье, зашвырнул его за куст. – Быстро переодеваться!

Лена сняла мокрый купальник, надела платье, взяла «в повод» велосипед, который Илья собрал для нее из двух развалюх, и буркнула:

– Я с тобой серьезно, а ты!..

Дома она первым делом взялась за тяпку, исчезла в огороде. Илья ей не помогал, у него своя работа – доску на крыльце перед амбаром заменить. Первый клиент объявился, завтра десять мешков пшеницы подвезут. Увидит гниль под ногами и может назад повернуть. Еще и слух по округе разнесет. Да и машину проверить надо, уровень воды посмотреть, а то вдруг не запустится завтра, вся Ивановская хохотать будет. В любом деле первый почин очень важен – как пойдет, так и будет…

Лена тоже думала про первый почин, поэтому выставила на стол бутылку первача. Не все Василий Лучков из погреба вывез, оставил кое-что.

– Завтра обмоем, – покачал головой Илья.

– А я сейчас хочу! – с вызовом посмотрела на него Лена.

– Что, гены покоя не дают? – язвительно спросил он.

– Ага, не дают! Я же с младенчества, мама в бутылочку мне наливала, через соску спаивала!

– И как?

– Весело было! И Гены покоя не давали! И Пети с Васями!

Илья удивленно посмотрел на Лену, потянулся к ней, поводил носом у ее рта.

– Вроде не пила… А ересь чего несешь?

– А сколько издеваться надо мной можно? – выпалила она.

– Я издеваюсь?

– Да, издеваешься! Смотришь на меня как на какую-то пропащую!

Он убрал со стола бутылку, поставил ее в старый, доисторический буфет с резным стеклом.

– Молчишь? Умный, да? Важный! Я пропащая, а ты такой правильный? – не унималась Лена.

Илья подошел к ней, приложил руку ко лбу, жара вроде бы нет.

– Ты бы успокоилась.

– А что, говорить со мной не о чем? Я же не человек, да? Я шлюшка малолетняя, да?.. – Лена вдруг всхлипнула, закрыла лицо руками и разрыдалась во весь голос. – Я не говорю, что все хорошо было… – захлебываясь слезами, продолжала она, – даже воровала…

– Миллионы?

– Да нет, продукты… К Ровнихиным в дом лазила, у них там полная чаша, а нам есть было нечего… Не говорю, что это хорошо. Плохо. И с Риммой не надо было, но мне деньги нужны были…

– Я все понимаю, успокойся.

– Не понимаешь. И относишься ко мне как к последней… Может, и правильно… Я же тебя обманула!

– Да ну!

– Это не я тебе призналась, что подставу Римма придумала. Это Римма мне сказала так говорить.

– Зачем?

– К ней какой-то мужчина подъезжал, на иномарке, она села к нему в машину, и они долго разговаривали. Ну, что против тебя делать…

– Что за мужчина? На «Мерседесе»? Маленький такой, плюгавенький?

– Нет, не «Мерседес». Там кольца на капоте… И мужчина высокий…

– Сужилкин?

– Да нет.

– Значит, высокий мужчина. На «Ауди». Но я знать про него не должен был, – вслух рассуждал Илья. – Поэтому Римма оговорила себя. Она во всем виновата. Я уволил ее с работы, она мне отомстила… Сначала под Сужилкина меня бросила, потом под Кристину… Она знала, что Кристина домой вернется…

Он с досады шлепнул себя ладонью по лбу. Мозгами нужно было думать, а не водкой, которую он в себя вливал, оплакивая разрыв с Кристиной. Почему она ушла? Кто наплел ей про Римму? Штагова это работа. Своего человека он под это дело снарядил, а тот Римму завербовал, в общем, пошла работа. А за Кристиной подъехал сам Штагов, открыл глаза на изменника-мужа и, пользуясь ее слабостью, забрал с собой. А потом в дело вступила «тяжелая артиллерия», под обстрел которой Илья и попал. Опозорили его, насильником выставили, конечно же, Кристина об этом узнала. А разбираться она приехала в тот самый момент, когда Римма сидела у него на коленях… А ведь не собирался он впускать ее. Не собирался, но впустил. И снова попал как последний лох. Почему как?..

– Ты на меня злишься? – с тревогой в голосе спросила Лена.

– Злюсь, – отрешенно кивнул он. – На себя… Какой же я дурак!..

– Ты мой дурак! И я никому тебя не отдам! – лихорадочно вцепилась в него Лена.

– Что?! – Он силой отцепил от себя девчонку, недоуменно посмотрел ей в глаза.

Она помогала Штагову прокручивать его коварные комбинации, и после этого они должны быть вместе? Дудки!.. Плевать на мельницу! Плевать на все!.. Завтра же… Нет, прямо сейчас он едет в Пшеничный и забирает Кристину. Он все ей объяснит, и она поймет. И они оба потом проклянут Штагова за его подлость.

Пробка выползала из горлышка медленно, едва заметно, казалось, ее придется выталкивать силой, чтобы откупорить шампанское, но вот движение ускорилось, и раздался резкий хлопок. Кристина даже вздрогнула от неожиданности. Пробка ударилась в потолок, но на пол не упала – Штагов подхватил ее на лету.

Что-то с ним сегодня происходило. Приехал с работы рано, бодрый, взбудораженный, движения порывистые, суетливые. И взгляд светился как у молодого. А он действительно, казалось, помолодел, лет десять со своих плеч сбросил. Стол на двоих накрыл, окна зашторил, свечи зажег. Кристина все понимала, но не сопротивлялась и его не гнала. Если Штагов хотел ее заинтриговать, ему удалось этого добиться.

Он поймал пробку и выложил ее на ладонь.

– Скажи, на что она похожа? – спросил он, с загадочной улыбкой глядя на Кристину.

– Ну-у… – пожала она плечами.

– На жакан похожа. Это пуля такая… Обычная пуля из гладкоствольного ружья будет в полете кувыркаться, а эта полетит ровно. Как пробка. Видно, ее придумали, глядя, как вылетает пробка из бутылки…

Кристина покачала головой, капризно выпятив нижнюю губу. Ее совсем не интересовала история гладкоствольного оружия, а нарезного – тем более.

– Не интересно? – понял он. – А зря. Выстрел – это такой напор, такая агрессия…

– Агрессия – это хорошо?

– Смотря в каких случаях.

– А вы про какой случай говорите?

Какое-то время он смотрел Кристине в глаза, будто пытался заворожить, затем спросил:

– Ты со мной выпьешь?

– Ну, если вы хотите…

– Да или нет? Мне нужен четкий ответ.

– Да, – кивнула она.

– Тебе нравится этот наш вечер на двоих?

– Да.

– Тебе нравится со мной жить? – не унимался Штагов.

– Да.