Я не люблю пятницу - Марек Гот

— Конечно. А теперь я лишил тебя счастья выпить коньячку на собственной свадьбе?

— Нет, — сказал Альф. — Этого счастья ты лишил Алису.

Он повалился лицом в траву и зарыдал от смеха.

Я зашвырнул его в ручей.

- … просто я наследник, а она все‑таки девушка. Поэтому только три бутылки. Этот коньяк на самом деле жутко дорогой. Он даже папе в копеечку влетает. — Альф закончил снимать легкую щетинку и смахнул остатки пены полотенцем. — Понимаешь, если бы ты выпил мою бутылку, то я бы только и сказал, что "на здоровье". Я к этим вопросам отношусь не очень серьезно. А вот Алиска — другое дело. Меня ведь больше дед воспитывал. А Алиса — папина любимица. А папаша у нас такой, знаешь… патриарх. Столп общества. Традиции, семейные ценности и все такое. Так что она с этой последней бутылкой носилась, как дура. Я семь лет учился в Ле Корне, а теперь в Лиа Фаль возвращаюсь. Поэтому и вещей много вез и бутылки эти. А Алиска из Лиа Фаль всего на пару месяцев уезжала. Но бутылку с собой прихватила. Она никогда не говорила, но я — то знаю — она все надеется встретить… — он замолчал.

— Кого?

— Ну… не знаю… Судьбу… Кого‑то… Кого‑то надеется встретить. Потому и бутылку эту с собой постоянно таскала, — он прыснул в кулак.

— Ты‑то чего радуешься? — я закончил мыть сапоги и начал набивать их сухой травой.

— Не знаю, — он сокрушенно покачал головой. — Просто мне это показалось забавным. Да и до сих пор кажется, если честно, — он снова хохотнул. — Но Алиска расстроится. Я никогда не понимал этого ее пунктика и подшучивал над ней постоянно. Но она расстроится.

Да уж. Представляю себе.

— Ты говоришь "…по особым случаям…". А ее спасение считается особым случаем?

— Ты что, вообще ни хрена не понял из того, что я говорил?

— Да не особо много, честно говоря.

— Она этот коньяк хотела на свадьбе своей выпить. С мужем. Или с женихом. Пунктик у нее такой, я же говорю.

— Слушай, а может ей твою бутылку подсунуть. Вряд ли она хорошо в коньяках разбирается.

— В коньяках она может и не разбирается, но читать умеет. Глянь‑ка, — он протянул мне злополучную бутылку.

Я глянул. "QUINT".

— Нет, с другой стороны.

"ALISA".

— А если перелить?

— Перелить можно. А вот запечатать сургучом и поставить печать Дома Квинт вряд ли удастся. Понимаешь, Макс, я бы ей с радостью и обе свои бутылки отдал и мизинцы в придачу, но только ей именно эта нужна. Это папа ей так голову заморочил со своими традициями, — он тяжело вздохнул и задумался.

Минуты три мы молчали. Потом Альф закрыл лицо ладонями и беззвучно засмеялся.

— Что еще?

— Знаешь, — он весело поглядел на меня, — я бы не отказался заиметь себе такого родственника, как ты.

— Благодарю, — кисло сказал я. — Боюсь, только папа будет возражать.

— Пожалуй. Да и Алиса тоже. Это важнее.

— Почему?

— Папа в ней души не чает. Говорит, что она очень на маму похожа. Я‑то маму плохо помню. Мне было пять лет, когда она умерла. Всех Алискиных подруг родители уже давно замуж повыдавали. Папа лет восемь назад тоже пытался. Только Алиса сказала "нет" и на этом все закончилось. Папа рукой махнул и сказал, что пусть сама себе кого ей надо ищет.

— Похоже, она им вертит, как хочет.

— Она всеми вертит, как хочет, — легко согласился со мной будущий хозяин империи Квинт.

Чем больше Альф рассказывал мне о маленьких слабостях членов своей семьи, тем меньше мне хотелось находиться вблизи Алисы, когда она обнаружит свой коньяк. Вернее, его отсутствие. Я уже почти чувствовал себя виноватым. Альф взял пустую бутылку и аккуратно завернул ее в полотенце.

— Зачем она тебе?

— Еще не знаю. Но лучше ее не выбрасывать.

Он присел рядом со мной на камень.

— Дай сигарету.

Я протянул пачку и коробку спичек. Он долго вертел пачку в руках, рассматривал ее со всех сторон, а потом вернул.

— Спасибо. Я вообще‑то не курю.

- …?

— Макс, я хочу попросить тебя об одолжении…

— Нет.

— Но я же еще ни о чем не попросил.

— Правильно. И не проси, потому что я отвечу "нет".

— Ты же еще не знаешь…

— Я догадываюсь.

Он уставился на меня. Я вздохнул.

— Ты хочешь, чтобы я доставил тебя и Алису в Фаро. Верно?

— Верно.

— Нет.

— Но почему?

Я подумал о людях Большого; о големе, блуждающем где‑то в лесах; о банкире Флинке Тимтае, который готов был меня убить только за то, что я виделся с Карелла и абсолютно честно ответил:

— Потому что так будет безопаснее.

Альф нахмурился. Он не понимал.

— Я боюсь тебя обидеть…

— Не обижай и не предлагай. Сумма не имеет значения.

— Макс, пойми, нам без тебя не обойтись. Я вырос на ферме. Я могу объезжать лошадей, пахать землю. Могу лечить животных. Могу построить дом. Но я не могу драться на мечах. Я вообще не представляю, как это — убить человека. Алиса… ну, ты и сам видел. Без тебя мы просто не доедем до Фаро.

- - Глупости. Завтра мы разыщем лошадей. Ты и Алиса отправитесь на северную сторону, доберетесь до ближайшей гостиницы или постоялого двора. Возле таких заведений всегда ошивается куча безработных солдат. Наймете себе охрану и прекрасно доедете в Фаро. А если захотите, то прямо в Лиа Фаль. Все. Разговор закончен. Пошли, а то Алисе поговорить там не с кем — она может своим ядом захлебнуться.

— Наконец‑то, — приветствовала Альфа любимая сестренка. — Я уж думала, что кто‑то утонул (мстительный взгляд в мою сторону), а ты искал тело. Хотя, что я удивляюсь, тонну вони ведь быстро не смоешь. (Это уже непосредственно ко мне.) Некоторым, так и за всю жизнь отмыться не удается. Таким лучше сидеть на той помойке, с которой их по ошибке…

Я подошел ближе, и Алиса замолчала, застыв с полуоткрытым ртом. Оцепенение длилось секунды две, не больше. Потом она тряхнула гривкой волос и, задрав нос, пошла по направлению к ручью. Альф иронично улыбнулся и несколько раз хлопнул в ладоши.

— Браво! Впервые увидел, как Алисе нечего сказать.

— Слушай, — устало сказал я, — у нее что, чувство благодарности отсутствует в принципе?

— Не обращай внимания. На самом деле она, конечно, тебе благодарна, но это для нее новое чувство. Она пока не знает, как его проявить и что с ним вообще делать.