Я не люблю пятницу - Марек Гот

— Подскажи ей, пусть для начала прекратит шпынять меня по поводу и без повода. Без остального я как‑нибудь обойдусь.

Альф не считал, что мы закончили разговор у ручья. У меня было другое мнение на этот счет. Чтобы не дать ему возможность начать все сначала, я занялся ужином. Разжег костер. Разыскал два ведра из толстой кожи и погнал Альфа за водой. В одном из шалашей обнаружились кое–какие овощи. Большая часть из них сгнила, но что‑то еще можно было использовать. В гостеприимном сундучке Квинтов нашлись приправы. В результате я соорудил неплохой гуляш, использовав те части ягненка, которые не испортились окончательно.

— Выглядит так, будто это уже кто‑то ел, но на самом деле очень вкусно, — Альф высунул обожженный язык и разглядывал его, скосив глаза к переносице.

— С твоей сестрой ничего не случилось?

— Даже не надейся. Она держит паузу. Твое внезапное преображение ее несколько шокировало. Так что не удивляйся, если она выйдет к ужину в вечернем платье просто чтобы показать тебе, кто здесь главный. С нее станется.

— Минут через тридцать совсем стемнеет.

— Ничего с ней не случится. Алиса, как кошка. Всегда приземляется на четыре лапы. Может потому она ничего и не боится. С ней никогда ничего плохого не случалось. Сегодняшнее нападение — первый случай в ее жизни… Макс…

— Не начинай, Альф.

— Только до Фаро. Макс, только до Фаро.

— А чем тебе мое предложение не нравится?

Он немного помолчал.

— Понимаешь… как бы тебе сказать… мне кажется, что на нас напали не случайно. Они ждали именно нас.

— С чего ты взял?

— Они знали, как нас зовут. А ни я, ни Алиса им этого не говорили.

— Они могли следить за вами с самого Тако–Ито, могли услышать ваши имена на постоялом дворе, могли подкупить охранника…

— Еще выкуп. Помнишь, я сказал тебе, что они хотели требовать выкуп? Так вот — они ни слова не говорили о выкупе. Я тогда сам так решил просто, потому, что это самый логичный вывод и мне он первым пришел в голову. Но зато между собой они говорили, что когда сдадут товар, то поедут в Аль Хокку. Там у них тоже вроде бы было какое‑то дело. Я тогда не понял, а сейчас обо всем этом вспоминаю и думаю, что товар — это мы. Я и Алиса. А они были наемниками, которым заплатили, чтобы нас похитили. И знаешь, Макс, если честно, мне страшно. Очень. Мы может, и доберемся до какого‑нибудь трактира, но кого я там найму? Я не знаю этих людей. Если уж сбежала охрана, которую прислал отец… Да и потом… кто захочет связываться с полукровкой? Ты же понимаешь…

Я понимал. Всех полукровок считали в лучшем случае ворами и мошенниками. В правах их уравняли всего лет сто назад и то, только потому, что дальше игнорировать проблему стало невозможно. Проще говоря — назревала гражданская война. До этого человеческие церкви им даже в существовании души отказывали, и хоронили полукровок только за пределами кладбищ. Наше правительство, король, церковь и муниципальные власти, которые грызлись между собой по любому поводу, в вопросе смешанных браков были на удивление единодушны. Только когда, доведенные скотскими условиями существования до полного отчаяния, полуэльфы из Джи Варо захватили город и устроили там натуральную резню, правительство поняло, что надо что‑то делать. Тогда и был принят закон, уравнивающий полуэльфов в правах с прочими расами, подписавшими Конвенцию Прав и Обязанностей. Но закон — это бумага. В сознании большинства людей полуэльфы так и остались гражданами второго сорта. Полугражданами. Им было труднее найти работу, им меньше платили, им сдавали квартиры только в самых паршивых районах города. При этом абсолютно неважно — была ли эльфкой твоя мама или прапрадедушка. Эльфья кровь могла проявиться через несколько поколений и тогда у совершенно нормальных родителей рождался ребенок с остренькими ушками. Или с зелеными раскосыми глазками. Таких родители обычно подкидывали к воротам приюта. Стоит ли удивляться, что при таком отношении большинство полукровок были именно теми, кем их считали — ворами и мошенниками. В лучшем случае.

Альфу еще повезло — он знал своих родителей и был богат. Возможно, когда‑нибудь деньги заставят общество забыть о его сомнительном происхождении.

— Ты не особо похож на эльфа, — сказал я, просто, чтобы хоть что‑то сказать. — Выглядишь молодо — вот и все.

— А Алиса? С ней‑то не ошибешься. "Молодо выглядишь", — фыркнул он. — Кто будет серьезно воспринимать мальчишку? Нас просто ограбят и хорошо, если не прирежут.

Он вызывал одновременно сочувствие и раздражение. Сочувствие — потому, что я прекрасно понимал, в каком сложном положении он очутился. Раздражение — потому, что я не мог ему помочь. И вообще — я не нанимался в няньки.

— В гостинице тебя никто не тронет. Дождитесь каравана в Фаро. Хоть один в неделю обязательно проходит. Идти, конечно, намного дольше, но зато и намного безопаснее.

— Но…

— Нет, Альф. И дело даже не в том, что я не могу появляться в Фаро, хоть я не могу появляться в Фаро. Просто вам лучше держаться от меня подальше. Так будет безопаснее. Для ВАС безопаснее, — я снова вспомнил о Флинке Тимтае. — Если кто‑то увидит вас вместе со мной, то вас убьют. Не будут похищать, не будут требовать выкуп. Просто убьют. Я не шучу и не пугаю. Я — плохая компания для путешествий. Я даже до постоялого двора довезти вас не могу потому, что мне и там лучше не появляться.

— Ясно.

Долгое время мы сидели молчал. Альф перебирал пальцами плетеный шнур куртки, а я подкармливал костер сухими ветками.

— Кто ты такой, Макс? — спросил он неожиданно.

— Не понял.

— Понял. Я спрашиваю — кто ты? Ты в одиночку и без магии, я специально смотрел, убил одиннадцать человек. Ты ни слова не сказал о вознаграждении за наше спасение, хоть любой другой снял бы с нашего папочки кругленькую сумму. Тебе нельзя появляться в Фаро. На тебе шрамов больше, чем блох на собаке. Ты едешь по бездорожью, в то время как рядом вполне приличный тракт. Наконец, — он улыбнулся, — ты еще не придушил Алису, хотя я на твоем месте давно бы это сделал. Вот я и спрашиваю — кто ты?

— Альф, я сказал тебе больше, чем собирался и гораздо больше, чем тебе нужно знать. Я очень, очень, очень устал. Давай закроем эту тему.

— Хорошо. Тогда я пойду поищу все же свою сестру. Она запросто может пойти не в ту сторону. Городская девочка.

Альф захватил горящую ветку, поскольку совсем стемнело, и, насвистывая, направился к ручью. Минут через десять он появился, волоча за собой упиравшуюся Алису.

— Не хотела идти, — хладнокровно пояснил он мне. — Не могла в темноте отыскать нужный оттенок помады.

Алиса одарила брата взглядом василиска, но, тем не менее, чинно уселась на ствол поваленного дерева. Я подумал, что главный в этой паре все‑таки Альф. И еще о том, что он, как и Квинт — старший, души не чает в сестре и оттого терпит все ее фортели.