Обручальный кинжал - Александра Руда

— Силой своей крови, — прошептала я, — я заклинаю о помощи. Своей кровью и правом, которое мне было дано при рождении, я заклинаю о помощи.

На спине разгорался пожар. Пока я его чувствовала еле-еле, как будто шум через ватное одеяло, но знала, что скоро придет такая боль, которую не сможет сдержать и усмирить даже эльфийское снадобье.

Тук-тук-тук-тук-тук… Боль нарастала с каждым ударом сердца, с каждой каплей крови, которая стекала сейчас на лезвие кинжала, а вместе с болью нарастала и магическая сила. Казалось, что меня подхватил и закружил вихрь, и я знала, что моей задачей было усмирение этого вихря. А потом главное, чтобы достало сил направить силу магии в нужное русло заклинанием. Я чувствовала, как дрожит и видоизменяется в моей руке кинжал, впитывая в себя кровяные капли, как губка. Я открыла глаза и сконцентрировалась на его рукояти. Как только загорится рубин в изголовье, концентрация энергии достигнет своего максимума. Вихрь силы, хоть и неохотно, но подчинился мне, а боль в спине стала просто невыносимой.

Еще немного. Еще. Еще. Вот. Сейчас!

Зря я боялась, что забуду слова. Все получилось самым лучшим образом. Даже, наверное, перестаралась. Отец был бы доволен.

Последнее, что я увидела, прежде чем провалиться в беспамятство, — совершенно пустую от сайд и тумана поляну. Среди ярко-зеленой травы яркими пятнами цвели многочисленные цветы, которых заставила забыть о календаре моя магия.

Снизу, в фургоне, яростно завопил эльф:

— Как вы могли это допустить, кретины?

Все было в порядке. Теперь можно было умирать с чистой совестью.

Женщины? Вы спрашиваете меня, много ли хлопот от женщин? Если вы спрашиваете, это означает, что вы никогда не видели живую женщину!

Чистомир Дуб делится жизненным опытом

Голоса плыли в пустом сером пространстве, то удаляясь, то приближаясь. Они то пропадали совсем, то становились слишком громкими. Иногда они звучали приятно, а иногда резали слух острыми звуками.

Больше я не чувствовала ничего.

И это после той боли, что я испытала во время обряда, наверное, было хорошо.

— …Кретины! Идиоты! Тупицы! Не подходи сюда, и чтобы я тебя вообще не видел! Как вы могли!..

Зачем так громко кричать, Даезаэль? И… ты что, плачешь? Не надо…

— …Ай! Больно! Даезаэль, помоги! — Хнычущий голос Персиваля.

— Нет, — уставший, еле слышный — целителя, — тебе еще Чистомир говорил, что нельзя трогать чужие артефакты.

— Что это за кинжал, Ярик? Ты его так в руках крутишь, будто что-то знаешь. — Хриплый бас тролля.

— Ага, его он не режет, а меня так сразу! — хнычет Персик. — Почему?

— Потому что это старинный аристократический кинжал. — Голос капитана, как всегда, холоден и безэмоционален. — Он признал меня, потому что я дал ему попробовать своей крови. Но вот к какому Дому он принадлежит, я не знаю.

— Она еще не приходила в себя? — Равнодушный голос Волка.

— Ты меня уже достал этим вопросом! Не приходила! — Яростный — эльфа.

— Кажется, я знаю, кто такая Мила! — Бас тролля.

— Ты порылся в ее вещах? — Целитель так и сочится ядом.

— Нет, конечно. Я просто подумал.

— Ты это умеешь?..

— …Сестра Чистомира? Внебрачный ребенок? — Почему в голосе Тисы такой испуг? — Ты уверен?

— Нет, пока она не придет в себя и мы не сможем ее расспросить. — Лед в голосе капитана был привычным, и меня радовала эта стабильность.

— Но ведь… ваше отношение к ней после этого не изменится?

— Почему мое отношение должно меняться к незаконнорожденной?

— …Котя, ты еще с нами? Котя, ну скажи что-нибудь, прошу тебя! — Бас тролля звенит, как перетянутая струна.

— Если ты ее будешь трясти за плечи, угробишь еще быстрее, — сонно бормочет эльф.

— А разве это жизнь?

— Ну, она же дышит, значит, жизнь. Поцелуй ее, как принцессу из сказки, может быть, поможет.

— Не помогает! Не помогает!

— Или не поможет…

— Мне нужно ее осмотреть! — Капитан в ярости.

— Не притрагивайся к моей пациентке! — Голос эльфа звенит, как металл. — Хочешь голую бабу — иди смотри на Тису!

— Мне нужно знать, если ли у нее татуировка!

— Что это изменит? Пока она моя пациентка, я не позволяю тебе дотрагиваться до нее!

— …Сколько нам еще торчать на этой поляне? — уныло спрашивает Персиваль.

— Пока Мила в себя не придет. Ты же сам слышал, ее нельзя транспортировать, — раздраженно шипит Тиса.

— Так давай ее здесь оставим с эльфом, а сами пойдем в гости к ульдону. Он же звал. Там кормят вкусно!

— Ты во мне союзницу решил найти, Персик, а? Я своих не бросаю! А если тебе не нравится моя стряпня — больше не получишь ни ложки!

— Ну, Тиса-а-а…

— Зачем ты вынес ее наружу? — холодно спрашивает капитан.

— Она всегда любила солнышко. — Бас тролля нежен, словно текущий ручеек…

Я открыла глаза — и тут же зажмурилась, таким ярким мне показался ударивший в них свет.

— Давай, давай открывай глаза, не придуривайся, — сказал где-то рядом эльф. — Полог задернут, только небольшая щель. Тут полумрак. Давай, давай, хватит уже помирать.

Я медленно открыла глаза и поморгала, стараясь избавиться от выступивших слез.

— Ну, что? — спросил Даезаэль и наклонился ко мне. — Как ощущения?

И тут на меня навалилась такая боль, что я завопила, суча ногами. Полог отдернулся, среди потока яркого-яркого света я еще успела различить массивную фигуру тролля, и потеряла сознание.

Второй раз я пришла в себя уже ночью — вокруг царила тишина, нарушаемая только привычным храпом Персиваля. Я осторожно приоткрыла глаза — крохотный огонек лампочки на потолке не отдавался болью в голове — и пошевелилась.

— Пить хочешь? — раздался шепот капитана.

— Да, — хрипло каркнула я. Голос совсем не слушался.

Он осторожно поднес мне чайник и помог приподнять голову. Я пила долго и жадно, надеясь, что это не ухудшит моего состояния.

После питья я отдыхала, а Волк сидел рядом, не спуская с меня цепкого и настороженного взгляда — это чувствовалось даже с закрытыми глазами. Вести себя прилично, то есть внять его укоризненному молчанию и исповедаться, я не спешила, и скоро Ярослав не выдержал:

— Хорошо, что ты пришла в себя во время моего дежурства. Можем побеседовать с глазу на глаз.

— О чем? — Я попробовала прикинуться деревенской дурочкой.