Обручальный кинжал - Александра Руда

— Ты хочешь, чтобы я убралась с твоей территории? — пробормотала я.

Зверь едва заметно кивнул. Они что, разумные? В любом случае у меня была возможность жить до тех пор, пока он на меня не кинулся. Я уже знала, что укусы волкодлаков неимоверно ядовитые и болезненные, а рядом не было целителя с запасом снадобий, и мне была прямая дорога к мучительной смерти.

Я решила не злить зверя и, развернувшись, поползла обратно к реке. Рычание за спиной стихло, но я чувствовала, что волкодлак стоит и наблюдает за мной, готовый к нападению, вздумай я вернуться.

Добравшись до кромки воды, я разревелась в голос, не жалея сил на подвывания. Да что же это такое, а? Судьба решила предоставить мне возможность накупаться на всю жизнь вперед?

Сзади снова зарычал волкодлак, я взяла себя в руки и побрела в глубину, собравшись плыть дальше. Может быть, мне повезет, и я найду какой-нибудь никем не занятый остров?

Плыть с каждым гребком было все больнее, и внезапно мое тело пронзила судорога, схватившая мышцы на обеих ногах. Боль была настолько нестерпимой, что я не удержалась от крика и тут же с головой ушла под воду. Вынырнула раз, другой, а потом мне стало все безразлично.

Желание бороться, быть достойной своего отца, не посрамить свой род куда-то исчезло. Наверное, я просто дошла до предела сил как физических, так и моральных, и даже боль от ожога уже не могла меня спасти.

Сколько можно бороться? Сколько можно плыть против течения судьбы? У меня просто закончились силы и терпение. Я больше не могу сопротивляться, не могу больше быть стойкой, не могу и все. Хватит. Ведь смерть — это только мгновение, и если она принесет мне освобождение от войны со всем миром, которую я веду уже больше двух лет, значит, так тому и быть.

Прости меня, Чистомир, что я не могу смотреть на мир со смесью оптимизма и цинизма, как ты. Тебе так и не удалось научить меня всегда с честью выходить из любой ситуации.

Прости меня, няня, что я так и не вернусь домой. Уверена, что без тех волнений, которые я тебе приносила, твоя жизнь станет куда спокойнее.

Прости меня, Драниш, но я говорила, что нам никогда не быть вместе. Лучше я умру тогда, когда ты еще надеешься на наше счастье.

Прости меня, отец. Я не ты, и у меня нет такой силы, как у тебя. Прости, что снова подвожу тебя, но это уже последний раз.

Все.

Я сдалась.

Это конец.

Вы знаете, когда смотришь на солнце через толщу воды, оно кажется таким большим, теплым и ласковым, будто не умеет больно обжигать…

Кап…

Кап…

Кап…

На мою щеку с раздражающей равномерностью стекали капли холодной воды. Это было неприятно, особенно если учесть, что всему остальному телу было тепло.

Кап…

Я умерла?

Кап…

Вместе с возвращением сознания заныло и тело. Синяки, шишки, мышцы. Боги были так милосердны, что решили, что мне рано отправляться в посмертие?

Кап…

Я открыла глаза. Перед моим лицом висели пряди волос, с кончиков которых капала вода. Я поморгала, борясь с изумлением. Эти волосы могли принадлежать только Ярославу, уж что-что, а цвет выгоревших, слегка вьющихся от постоянного пребывания в косе волос нашего капитана я с ничьим другим не спутаю. Я скосила глаза направо… и увидела худой впалый живот с кубиками мышц. Я что, лежу у него на коленях?

Э-э-э…

Обнаженная. Хорошо, укрытая одеялом, но сути это не меняло.

И он тоже без одежды.

Что же происходит?

Точно ли я жива?

Ярослав, я и такая интимная обстановка… Я начинала подозревать, что слишком сильно ударилась головой, ныряя в водопад.

Кап…

Какие бы безумные видения меня ни постигали, но больше терпеть этот мерный и раздражающий холодный душ я была не намерена!

Я пошевелилась — мышцы застонали, и Ярослав склонил голову вниз. Холодные мокрые волосы мазнули меня по щеке, я поморщилась, и он перекинул их на спину.

— Прости, — сказал он, поворошив угли, чтобы мне стало теплее. — Я рад, что ты пришла в себя. Думал, что к приезду Даезаэля у меня на руках будет хладный труп. Ты не могла избрать более удобное место или время для того, чтобы утопиться?

Я открыла рот, но не придумала, что сказать.

— Я еле успел, — сказал Волк, изучая меня безжалостным взглядом холодных серебристо-серых глаз. — Если бы не лесорубы, которые до сих пор не могут прийти в себя после твоего эффектного бегства по лесу в их одеяле, вряд ли бы мне удалось тебя разыскать.

— Лесорубы? — выдавила я. Горло нещадно болело.

— Да. Они очень раскаиваются в том, что хотели тебя убить, — сообщил Волк. — И готовы предоставить нам в пользование свою стоянку и все припасы, если мы захотим вернуться. Так что давай приходи в себя, и пойдем назад. Кстати, именно под одним из их одеял ты сейчас лежишь. Я выбрал самое чистое.

Я закрыла глаза и вздохнула, а потом повернула голову, чтобы посмотреть на ярко пылавший огонь, рядом с которым мы сидели. На больших палках была развешана одежда капитана, сушились расшнурованные сапоги.

— Я бы предложил тебе чаю, — сказал Ярослав. — Но, извини, котелка не захватил. Очень уж спешил тебя разыскать. Какого… почему тебе вздумалось сбежать посреди ночи, к тому же таким опасным путем, а потом еще и утопиться?

— Я не сбегала, — ответила я, с достоинством глядя на него. — И ты должен это понимать.

Волк тяжело вздохнул и провел руками по волосам, собирая мокрые непослушные пряди в один пучок на затылке. Я немного поспорила со своей совестью, та проиграла, и я добавила:

— И не топилась. Просто закончились силы, даже ни одного гребка не могла сделать.

Ярослав кивнул.

— Спи, — велел он. — Тебе нужно силы восстанавливать.

Я послушно закрыла глаза и тут же провалилась в глубокий и спокойный сон.

Когда я проснулась, то обнаружила, что уже ночь, и я лежу на еловых ветках, облаченная в рубашку и штаны капитана. Сам он спал рядом в одних подштанниках и поясе, на котором висели оба кинжала — мой и его. Подавив желание тут же забрать свой, я осторожно освободилась от его руки, которой он обнимал меня за плечи, и отправилась в кусты. Рубашка Ярослава была мне велика, если ему она доходила до середины бедра, то мне была по колени. Хотя Волк был худощавым, но в его одежду можно было поместить еще двух меня. Что-то наши приключения самым пагубным образом сказываются на моей фигуре! Скоро будет ветром уносить.

Вернулась, подкинула веток в костер и села на импровизированную лежанку, обхватив руками колени. Сейчас проснется капитан, и меч, который висел над моей шеей, с треском опустится. Только от меня зависело, будет казнь медленной или быстрой.