Криминальный кураж - Марина Серова

Едва не сломав зубы о печенье, оставшееся здесь со времен динозавров или застройщиков дома, я залпом выпила попахивающий соломой чай и прошлась по кабинету, привычно окидывая взглядом обстановку и иногда что-нибудь нахваливая — то компьютер, то стул или «ну такую интересную книгу», в которой я ровным счетом ничего не понимала, потому как текст состоял сплошь из математических символов и загадочных стрелочек. Задержалась на миг у стола Лавкина, приглядевшись к его чертежам со значительным видом гения от природы, и в тот миг, когда Сашка поднял на меня глаза, посадила «жучка» под крышку стола.

— Как ты думаешь, менты еще долго нас мучить будут? — поинтересовался у меня Сашка и добавил небрежно: — Может, Андрюшка жив? Ведь его так и не нашли…

Что-то мне в его словах показалось странным. Может быть, легкая игра на публику, то есть на меня, вызванная желанием прикрыть тревогу и волнение в хитрых глазах? Или руки, ерзающие по столу, как мышь, в попытке отыскать убежище под прицелом кошачьих желто-зеленых глаз? Не знаю, но не понравилась мне эта его реплика. И я откликнулась задумчиво:

— Понятия не имею, но ведь там, рядом с собачьей, была кровь человека, менты сами сказали.

— А они имеют право завести дело из-за такой малости, как лужа крови? — с подозрительным видом полюбопытствовал Лавкин.

Это заставило меня погрузиться в глубокую задумчивость. Мысли, как несмазанные колесики, ворочались в голове, пытаясь состыковаться, а я в свою очередь старалась уловить их ход. Не уловила, но ответила:

— Я-то откуда знаю. Саш, я же не следователь, у него спроси в следующий раз.

— Обязательно, — покивав согласно, Лавкин снова склонился над чертежами, вцепившись чуть подрагивающими пальцами в карандаш.

У него еще и руки дрожат… К чему бы это?

Пообщавшись еще немного с Галиной Лавкиной, я распрощалась и вышла в приемную. У Светланы задерживаться тоже не стала, бросив:

— Светочка, я побежала, а то меня уже заболтали! Увидимся.

И выскочила на улицу.

Загрузившись в машину, стремительно настроила приемник на волну оставленного в кабинете Лавкиных «жучка» и отъехала на почтительное расстояние, чтобы моя бежевая «девятка» не бросалась в глаза лишний раз. После чего вслушалась в беседу.

Впрочем, слушать особо нечего было. Лавкины обсуждали секретаршу Светку, причем Сашка к ней явно благоволил — мол, милая, симпатичная и так далее, Галина же обзывала несчастную секретаршу выскочкой и барской подстилкой. Видно, Светлана перешла ей дорогу с Перцевым, поэтому мадам и имела на девчонку зуб.

Я стала скучать, потому как в наушниках раздался слишком громкий шелест бумаг, изредка прерываемый стуком по клавишам компьютера. Видимо, Саша Лавкин вплотную занялся работой. Я закурила, грустно разглядывая собравшихся у машины птиц. Они свободные, им ни за кем следить не надо. Захотели — улетели куда подальше, даже в теплые края. Или взлетели на дерево и чирикают себе. Я же вынуждена сидеть здесь и выслушивать всякую чушь в наушниках. Ну за что мне такое, спрашивается?

Опа-на! Беседа в наушниках разгорелась с новой силой и приобрела при этом интересную «перцевовскую» окраску. Андрей обсуждался ну чрезвычайно неприятно.

— Гад он, однако, был, — ехидно заметила Гала.

— Да уж, — согласился Сашка, совершенно забыв о поговорке «о мертвых либо хорошо, либо ничего». — Мухлевал периодически, особенно с премиями.

— Как будто ты не будешь, — съязвила Галина и засмеялась. Что-то в ее смехе, в этих булькающих звуках было кровожадное. — Светку, конечно, не уволишь…

— Да помолчи ты, глупая курица, — возмутился на супругу Лавкин. — Я же еще не стал заведующим. Рано болтать.

— Ты и вправду думаешь, Андрюха может вернуться? — недоверчиво поинтересовалась Галина. А я насторожилась — когда кто-то общается с малознакомым человеком и бросает реплику вроде Сашкиной: а вдруг Перцевой жив — это не слишком удивительно. Но если тот же разговор возникает с супругой, второй половиной, можно сказать, все значительно серьезнее. И я с трепетом ожидала ответа Лавкина.

Сашка откликнулся не сразу. Сначала в наушниках пошуршала бумага, потом раздался деревянный стук — бедняга, наверное, вообразил себя дятлом и постукивал пальцами по столешнице. И только после этого шикарного многозвучия прозвучал ответ:

— Галенька, я в самом деле могу предположить и такое. Ну не мог человек испариться с дачи, особенно мертвый. Даже если предположить, что некто убил Перцевого и закопал за территорией, то как он смог выйти с дачи? Это же нереально, мы бы увидели… — Лавкин помолчал, собираясь с мыслями, и продолжил: — И никто из нас не отсутствовал так долго. А на территории дачи… Да там менты все вскопали, я думаю.

— Но ведь тогда… — Галина трагично замолчала, и разговор прервался на столь драматической ноте.

Замечательно, что я еще могу сказать. Начался маразм — люди уже не верят в убийство. Зато я верю. Кто же убил Перцевого? Теперь я подозревала уже всех — поведение каждого участника недавней драмы казалось мне странноватым.

Светка… Вроде бы страдает, в то же время «наезжает» на стерву Галу и встречается с Мародерским по непонятному поводу. Лавкины — у мужа, помимо дурацких идей, наличествует сильнейшее желание занять место Перцевого, а жена особо не скорбит и потерей смерть Андрея не считает.

С другой стороны…

Я вытянула из пачки еще одну сигарету и закурила, нервно чиркнув зажигалкой. Табачный дым ласково ожег горло. Солнце светило в окно машины, но не развеивало сюрреалистичности происходящего. Сидит в салоне современной машины, девятой модели «Жигулей», современная же, привлекательная дама, обычно вполне здравомыслящая, и строит предположения на грани мистики. А в мозгу моем зрела оригинальная версия произошедшего.

Я почти не шевелилась, только подносила ко рту руку с сигаретой, зажатой между пальцев, и курила, уставясь в одну точку — в серо-морщинистую кору дерева, сквозь которую прорвалась тоненькая веточка-побег и покрылась свежей листвой.

История получалась вовсе даже и не надуманная. Возьмем за основу одно утверждение — Перцевой сам, своими руками продал фирме «Спешл Техно» последнюю разработку. Если вспомнить услышанные мной намеки на его нечистоплотность в работе, это покажется вполне вероятным. Такой его шаг был продиктован выгодой — ведь если чертежи пойдут в фирму «Морок», в Москву, все работники получат премию, в том числе Астраханцева и прочие начальники высшего звена. А так… все деньги достанутся одному Андрею.

Итак, допустим, что Андрей Перцевой сам продал разработку своего отдела, которая еще не успела уехать в Москву. В данный момент неважно, через кого он это сделал, какая разница. Мог через Мародерского или еще кого-то. Нюансы пока оставим в стороне.

Но если начнется расследование, вину Перцевого удастся доказать. Экономические преступления вообще неплохо раскрываются, потому что дело здесь связано с людьми, в том числе с посредниками, и «концы в воду» спрятать не удается. Так что рано или поздно докопаются до главного виновника происшедшего. Можно убить всех посредников, но проще… убить себя самого.