Дети Капища - Ян Валетов

– Здравствуй, Умка, здравствуй, дорогой, – проворковал Рахметуллоев, пытаясь обнять Сергеева за плечи. – Как я рад, что ты приехал!

– Ну друзья, – сказал Блинов, потирая пухлые ручки, – наконец-то вместе! Это ж каких мы дел наделать можем, а?

Сергеев мысленно с ним согласился.

– Что будешь пить? Мы вот с Рашидом по вискарику решили ударить…

– То же, что вы, – Сергеев уселся в глубокое кожаное кресло напротив Блинчика и огляделся вокруг. – Хороший дом.

– Прекрасный дом! – сказал Рашид, наливая Михаилу в стакан ароматную янтарную жидкость. – Просто сказочный дом! Тебе со льдом, Умка?

– С водой, если можно, Раш. Чуть меньше, чем половина на половину.

– Ты бы видел, какой дворец у Раша на родине! – Блинов взмахнул здоровой рукой со стаканом, стараясь не расплескать виски. – Я не вру, Миша, настоящий дворец. Не дом, не дача… Как в «Тысяче и одной ночи»! Рай в оазисе!

– Какой дворец! – отмахнулся Рашид, устраиваясь в своем кресле. – Не преувеличивай, Володя! Ты дворцов не видел! Дом как дом… Мое приглашение в силе, Миша. В любой момент, как только решишь, звони и приезжай! Не слушай этого трепача! Все увидишь своими глазами! Ты на Востоке был?

Сергеев на Востоке был, но вот рассказывать Рахметуллоеву о том, что это была за командировка, он не планировал, а врать не хотелось. Оставалось говорить полуправду. Не лучший вариант, когда речь идет о якобы откровенной беседе, но предпочтительней, чем простая ложь. Особенно если учитывать фразу Рашида, сказанную Хасану на фарси в VIP-зале Бориспольского аэропорта. В некотором смысле Раш дал ему индульгенцию на маленькие хитрости во взаимоотношениях.

– Ну, за встречу! – сказал Блинов, поднимая стакан. – За встречу, которая могла не состояться, но все же состоялась!

– За встречу! – отозвался Рашид.

– За встречу! – поддержал тост Сергеев.

Как хорош был виски! Восемнадцатилетний молт, разбавленный ключевой чистоты водой, раскрылся таким ароматом, что и без взгляда на этикетку стало ясно, что пьют они по-настоящему хороший и очень дорогой напиток.

– Итак, – произнес Блинов, отхлебнув из стакана добрую половину и вопросительно посмотрел на Михаила, – почему бы трем благородным донам, пока обед для них только готовится, не раскрыть карты?

– Вот на Востоке, – вмешался Рашид, – так бы беседу никто не вел! Что ты сразу быка за рога! Дай гостям посидеть, поговорить, накорми их, напои, пусть отдохнут в обществе прекрасных женщин, и только потом, если будет на то воля Аллаха, заводи разговор о делах!

– Накормить и напоить – обещаю, женщины на сегодня не запланированы, для неторопливых бесед мы всегда время найдем, – сказал Блинчик, – сейчас только несколько вопросиков для пристрелки. Чтобы у Умки было время подумать и решить.

– А что тут думать? – спросил Рахметуллоев с удивлением. – Я уверен, что Миша согласится!

– Похоже, что вы меня без меня женили, – Сергеев перевел взгляд с Блинова на Раша, и наоборот.

Блинов, несмотря на то что оставался в личине радушного беззаботного хозяина, смотрел настороженно, и очевидно было, что он настроен на серьезный разговор, без преамбул. Улыбка и приподнятые брови смотрелись на нем, как пририсованные.

Рашид же, скорее, напоминал какого-то восточного божка: толстого, с глазами-щелочками, румяными пухлыми щечками – посади его по-турецки, сними дорогущую шелковую рубашку и галстук от Диора, и вот вам вылитый Будда, страдающий от ожирения.

Но это была только оболочка – в этом Сергеев был уверен. А под ней скрывался не добродушный парнишка, знакомый ему с детства, а человек, сделавший себе состояние в Таджикистане, в стране Рахмонова. Единственной стране в мире, где даже вооруженные до зубов исламисты, допущенные к власти, стали внезапно жиреющими политиками и верными сторонниками бывшего электрика и бывшего председателя Верховного Совета советской республики Таджикистан мудрого и осторожного Эмомали. Это был не тот Раш, которого он знал, а человек, живущий во дворце (не врал Блинчик, голову можно дать на отсечение!), построенном на деньги, полученные от торговли оружием и, не исключено, не только оружием.

Если человек, торгующий восточными сладостями, мог быть белым и пушистым, то человек, торгующий оружием, явно не плюшевый мишка. И Рашид Мамедович плюшевым мишкой не был.

– В чем, собственно, дело? – спросил Михаил. – Не пойму, ребята, о чем мы должны говорить?

Блинов вздохнул и с такой укоризной взглянул на Сергеева, словно тот обманул его самые светлые ожидания. Потом Владимир Анатольевич нахмурился, опять поднял брови и сказал:

– Если ты помнишь, в больнице у нас состоялся некий разговор. Разговор, который затеял ты, не я. Но так уж случилось, что он уже состоялся и… В общем, если без сложностей, так вот, прямо… Я хочу предложить тебе работу, несколько специфическую, конечно, но очень денежную и интересную.

На этот раз брови ко лбу поднял Сергеев.

Вербовка, похоже, не состоялась – он явно переусложнил ситуацию. Действительно, что за глупые шпионские игры, если можно просто купить? Профессионалы-наемники для всего цивилизованного и нецивилизованного мира – выгодный, хотя и дорогой товар. Даже интересно, за какую сумму они постараются приобрести услуги старого школьного друга? Оценят дешево – будет обидно!

– Если ты не заметил, Володя, – произнес Сергеев, прикуривая сигарету, – сообщаю, работа у меня уже есть.

– Заметил, – живенько отозвался на реплику Блинчик. – Отличная работа. Неденежная, правда. Но, можно сказать, имиджевая.

– Какая есть, – Михаил пожал плечами и усмехнулся. – Я человек в общем-то небедный. Все-таки столько лет за рубежом проработал. Ты прав, Блинчик, работа у меня такая, что не «залимонишься». Но на жизнь безбедную мне пока хватает. Запасы есть.

– На твоем месте, – поучающе заявил Блинов, – «залимониться», как раз плюнуть. Месяц – и в любом банке мира тебя будут встречать рюмкой самого дорогого конька. Это не работа у тебя такая, это ты на этой работе такой! Можно сказать, чужое место занимаешь! Ты посмотри на него, Раш! Альтруист! Собака на сене! Да за один проданный кусок земли под Киевом можно купить такой же в Марбелье! Ты на Криворотова посмотри – боится, но все равно делает! А ты?

– Скажи, – спросил Рахметуллоев своим вкрадчивым, вязким и сладким, как нуга, голосом, – только откровенно скажи, как другу, что такое для тебя большие деньги? По-настоящему большие деньги, Миша…

– За что, Раш?

– Что значит «за что», Умка?

– Большие деньги, полученные за что? Просто так большие деньги? Или надо за них что-то сделать? А если сделать – то что?

Рахметуллоев ухмыльнулся одними уголками рта.

– Ну, ты не был бы ты, если бы ответил прямо. Я начинаю думать, что кто-то из твоих предков был из наших мест. А что если ответить на мой вопрос отвлеченно? Без казуистики? Давай я скажу о себе, чтобы тебе, самому скромному, было легче. И Володя скажет, если хочешь. Давай?