Дети Капища - Ян Валетов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 23 24 25 26 27 28 29 30 31 ... 87
Перейти на страницу:

«Так начинаются запои, – подумал Сергеев с грустью. – И не сбежать…»

Но вторая часть застолья стартовала неожиданно тихо.

Владимир Анатольевич Блинов, несомненно, знал толк и в выпивке, и в закуске. После горячего, как огонь, жирного борща они с Рашем резко сбавили темп. Ледяная водка теперь, скорее, служила специей, делающей обильный обед еще более вкусным. Они трезвели на глазах, и если бы Михаил сам не видел процесс, то счел бы это чудом.

Беседа, еще полчаса назад казавшаяся невозможной, внезапно возобновилась, и Блинов с Рашидом перестали походить на надравшихся в смерть студентов, а вновь стали политиками и бизнесменами, только пребывающими в благодушно-расслабленном состоянии.

– Ты бы хоть поинтересовался, в чем будет заключаться работа, – проговорил Раш, неторопливо вытирая белоснежной салфеткой руки. Официант возник у него за правым плечом и мгновенным движением наполнил бокал ледяной «боржоми». – Отказаться всегда успеешь. Неужели ты думаешь, что два старых друга предложат тебе что-то нехорошее?

Блинов хмыкнул с нескрываемой иронией.

– Уж будь уверен, Рашид! Именно так он и думает. Не иначе.

Блинчик откинулся на массивную спинку стула и проводил взглядом официанта, уносившего пустую тарелку из-под борща.

– Умка у нас, вообще, загадочный парень. И мне очень хочется продолжить старую тему. Помнишь, Умка, были когда-то книжки с такими названиями: «Кто вы, Рихард Зорге?», «Кто вы, древние египтяне?». Мода была на такие названия. Вот я что думаю… Если бы я писал о тебе книжку, Миша, я бы назвал ее «Кто ты, военный строитель?». Ты встречался, Раш, с военными строителями?

Рахметуллоев кивнул и расплылся в хитроватой улыбке, несколько смазавшей черты его лица: глаза стали совсем уж щелочками, на щеках образовались ямки – ну вылитый бай, как его рисовали в книжках. Но из этих самых глаз-щелочек, в уголках которых прятались обожженные солнцем Таджикистана тоненькие лучики морщинок, на Сергеева вдруг повеяло ледяным, чтобы не сказать, могильным холодом.

– Кхе-кхе, – рассмеялся Рашид Мамедович своим кашляющим смешком и спрятал взгляд. – Встречался, и не раз. Хороший народ. Трудолюбивый, если заставить! Кхе-кхе! Работает много, ест мало. Твои коллеги, Умка, у меня в поле рабами были. Их офицеры продавали. Некоторые потом и оставались у меня, те, например, которые в Туркменистан возвращаться не хотели, где их Отец всех туркмен ждал. Так что военных строителей я встречал. А почему ты спрашиваешь, Володя?

– Потому, – поддерживая игру, сказал Блинов, глядя на Сергеева, как воспитательница детского сада на завравшегося малыша, – что и я видал множество военных строителей. Превеликое множество. Но никогда не видел такого, как наш друг Сергеев. За что и предлагаю выпить по семь грамм!

«Ну вот, – подумал Сергеев, поднимая рюмку, – сейчас Блинчик и отыграется за то, как я „колол“ его в госпитале. Сеанс магии с последующим ее разоблачением!»

Блинов замолчал и с аппетитом захрустел свежим огурчиком, дожидаясь, пока официанты разложат перемену по тарелкам и исчезнут за дверями.

– Ты не обижайся, Миша, – продолжил он, крутя в руке рыбный нож, – но при всей моей любви к тебе, при всей благодарности, поверь, неподдельной, которую я к тебе испытываю… Ладно… Скажи-ка сам, друг мой ситцевый, ты бы в такое поверил?

– Во что? – спросил Сергеев, уже понимая, что оттанцовывает обязательные па в проваленном шоу.

– Миша, – ласково сказал Рашид, – здесь никого, кроме нас, нет. Никого. Ты и мы с Вовой. Мы, конечно, давно не виделись, и ты можешь сказать, что плохо нас знаешь…

– И будешь прав, – вставил Блинов, разделывая жареного карпика, лежащего перед ним на тарелке саксонского фарфора, со сноровкой патологоанатома.

– Но это у нас впереди, – закончил мысль Рашид. – У нас есть время узнать друг друга заново.

– А нельзя без хитрых подъездов? – попросил Сергеев. – Считай, что преамбулу вы отработали на пять и больше ничего обставлять красиво не надо. Кончилась прелюдия.

– Нехорошо! – сказал Рахметуллоев и цокнул языком. – Зачем спешишь? Не уважаешь, наверное.

– Ладно, Раш, пусть будет так, – внезапно согласился с Сергеевым Блинов. – Без «подъездов» так без «подъездов». Только одно правило, Умка. То, что сказано между нами, между нами и умирает. Иначе умирает один из нас. Я даже не спрашиваю, согласен ли ты, потому что догадываюсь, что по таким правилам ты и жил. Правда?

Он улыбнулся широко и беспечно, совершенно по-доброму, так, что Сергеев непроизвольно улыбнулся ему в ответ.

– Такие у вас, у простых военных строителей, суровые правила, – продолжил Блинчик. – И у нас, простых бизнесменов, правила приблизительно такие же.

– Когда мы говорили в госпитале, – сказал Сергеев с иронией, – ты был менее категоричен в этих вопросах!

– Человек слаб, – произнес Рахметуллоев и поднял брови «домиком». – Ты же у нас Умка и знаешь, насколько человек слаб. Но Володя несколько сгущает краски. От тебя у нас особых секретов нет. Что-что, а доносить ты не побежишь. Да и доносить-то, собственно говоря, некому. Такая уж у тебя страна. Но дело вовсе не в том! Я, например, честно скажу, заинтересован в нашем с тобой сотрудничестве. В этом мире, Миша, очень мало людей, которым можно доверять…

– Не говори глупостей, Раш, – перебил его Сергеев, чувствуя, как нарастает раздражение, – о каком доверии идет речь? Мы были детьми, а теперь давно уже не дети. Вы ничего не знаете о моей жизни за последние двадцать лет, я – о вашей. Какие у тебя основания мне доверять? Я тебе ни брат, ни кум, ни сват – всего лишь товарищ по детским играм, но не более. Я всегда рад тебя видеть, Раш, но прошу тебя, не разыгрывай из себя глупца! Ну, не получается у тебя это!

И тут Рашид снова рассмеялся своим кашляющим смехом кота. Блинов ему вторил, сначала тихонько, а потом в голос. После травмы, набирая воздух в легкие, он посвистывал, как закипающий чайник.

– Ну и что смешного? – спросил слегка оторопевший Сергеев. – Что сие должно означать? У меня что, хрен на лбу вырос?

– Завтра отдам, – утирая слезящиеся глаза, проговорил Раш. – Извини, с собой нет столько.

Блинчик только махнул рукой на Рахметуллоева, мол, не говори глупостей, и пояснил Сергееву.

– Мы поспорили, что ты сразу не согласишься. Потом, конечно, не исключено. А вот сразу – нет. Я же помню – ты осторожный. Ты и на крышу лезть не хотел. Помнишь, как нас Марго накрыла на чердаке?

Сергеев, конечно, помнил и историю с «побегом», и вопли Марго, которая перепугалась за них до смерти, потому что только полные идиоты могли лазить по обледенелой металлической крыше темной зимней ночью, для того чтобы вместо теплой чистой спальни переночевать на пыльном чердаке.

Она не понимала, зачем Блинову и Сергееву лезть под крышу, рискуя жизнью. Вова Блинчик и он сам, Миша Сергеев, прекрасно понимали, зачем ползут на чердак, пахнущий голубиным пометом и мышами, и тогда понимали, и сейчас. А вот тот, кто не спал годами в интернатской спальне на восемь человек, никогда, даже в туалете и душе, не оставаясь наедине с собой, понять этого не в силах.

1 ... 23 24 25 26 27 28 29 30 31 ... 87
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?