Трое обреченных - Алексей Макеев

Определенные сомнения вызывало невзрачное лицо, болтающееся по обратную сторону могилы — физиономия каменная, фигура непримечательная, а про одежду и говорить нечего. Второй, похожий, прятался за автобусами, много курил и время от времени выходил из укрытия — на осмотр. В какой из легковушек располагается штаб неприятельского войска, оставалось только гадать.

Других людей, наблюдающих за людской массой, он не видел. Рыдания матери становились громче, жалобнее. Мать, в отличие от других, ярче чувствует момент, когда ее кровинушку будут закапывать в землю. Напряглись гробокопатели, лопаты, составленные «шалашиком», разошлись по рукам. Руководитель фирмы вытер пот со лба, извлек из борсетки сигарету…

В этот момент, когда внимание всех соглядатаев было приковано к процедуре погребения, из леска напротив показалась согбенная хромоножка в платочке. Опираясь на два костыля, проковыляла через могилы, смешалась с массой. Максимов видел, как она протискивалась к гробу, а потом слилась с толпой народа. Руководитель предприятия закончил речь. Крепкие мужчины взялись за растяжки. Гроб, качнувшись, отправился в последний путь. Максимов покинул приют цыганского барона и сместился на несколько могил. Завыли плакальщицы. Мать погибшего закрыла лицо ладонями, затряслась в конвульсиях. Снабженная полотенцами публика подошла к краю. Начальник предприятия зачерпнул ладошкой землю, бросил вниз. Подоспел заместитель — в точности повторяя движение шефа. Согбенная хромоножка как-то невзначай отделилась от толпы, опираясь на оба костыля, закондыляла прочь от места общей скорби. Толпа непроизвольно выстроилась в очередь. Соглядатаи вертели головами. Непривычно, итить ее… Позабыв про свою «хромоногость», Максимов припустил по дорожке между могилами. Но хромая уже была в двух шагах от леса — оглянувшись, втиснулась в глухой кустарник и пропала. Очнулся соглядатай — приложил к губам металлический предмет, что-то произнес. Наблюдательный, гад… Максимов врезался в колючий шиповник, отбежал подальше от опушки и помчался параллельно погосту. К месту, где сомнительная хромая ворвалась в лес, он подоспел одновременно с невзрачным типом. Жилистый мужик, оказавшийся на поверку не таким уж дохляком — лез, безжалостно топча кустарник. «Жаль, — расстроенно подумал сыщик. — А так хотелось сохранить инкогнито». Он бил безжалостно — первый удар кулаком, наотмашь, опрокинув врага в лежалый мох. Носком — в живот, и навострился уж бежать в глубину ельника, догонять свою беглянку. Но изменила удача сыщику, нарвался на приличного бойца. «Шпаги визг и вой картечи» — он сам не понял, что произошло: движение ногами, как будто ножницы разрезали бумагу, и сокрушительный удар в челюсть швырнул его на землю. Ярость пробудилась, когда он подбородком соприкоснулся с шершавым стволом березки. Сухостой подломился, оказавшись под телом. Откатившись, он швырнул ствол обеими руками, как гранату — резво вскочил, и пока противник закрывался руками, сбил его с ног, двинул под скулу. И пока тот не опомнился, презрев обжигающую боль в кулаке, двинул вторично, стиснул руки в замок и произвел «контрольный» — утяжеленный, отчего голова оппонента дернулась, как будто игрушечная, а сам оппонент, всплеснув руками, распластался под кустом. Провернувшись юлой, Максимов сориентировался, куда бежать, и помчался в глубину леса, расшвыривая ветви кустарника:

— Лида, не убегайте, я не сделаю вам ничего плохого!..

Но в лесу уже не было никого. А может, был, но не подавал признаков жизни. Бродить по чащобе, заглядывать под кустики? А погоня на хвосте? Бежит уже… Спохватившись, он рванулся в самую глушь.

В пять часов, угрюмый, злобный, раздосадованный, он выбрался из сельской местности и пешком отправился к цивилизации. Терпение лопалось. Он бродил окраинными улочками и пытался дозвониться до полиции. Капитан Завадский решительно делал вид, будто не знает ни Бурковец, ни Березина. Он страшно занят, преступность по району превышает прирост внешнего валового продукта, а то, что по сводкам и отчетностям она неуклонно стремится к нулю, пусть останется на совести начальников. Некогда ему. Шевелев был более снисходителен. Внимательно выслушал и обещал навести справки. Да, случилась нелепая смерть в рабочем поселке на улице такой-то. Парень оступился, загремел с крыши. Так зачем его туда понесло? Заявлений в полицию не поступало, очевидцев нет (ни хрена себе, нет…), дело квалифицировано как несчастный случай. Да, в гостинице «Орбита» обнаружен труп постоялицы (проживала в 204-м, а погибла в 203-м — напротив) — Ракитина Ирина Александровна. Реальное имя женщины из 203-го — под знаком тайны. Портье уволен. Возможность заведения уголовного дела на ровном месте — под вопросом. Бурковец Мария Леонидовна? Гм… Спору нет, имеется в природе, к сожалению, такая мадам, хорошо известна правоохранительным органам, но внешне у нее все в порядке — два десятка развлекательных заведений, кафе, клубы, рестораны… Малейший сигнал, и правовое пространство вблизи мадам заполняется злыми, готовыми к бою адвокатами. Подступиться будет сложно. Требуется веская причина. А то, что говорит Максимов — вовсе не причина, а всего лишь повод напиться. Он должен прекрасно понимать, что связать досадную смерть Березина и убийство некой Ракитиной с Марией Леонидовной Бурковец практически нереально.

Об опасности, висящей над ним лично, Максимов деликатно умолчал. Шевелев — не охранное бюро. Многозначительно пискнула батарейка. Лучший друг человека — сотовый телефон — тихо умирал. Даши дома не оказалось. Искать в «Амираме»? Уверять, что обязательно приобретет «абонемент»? Почему он чувствует ревность, представляя, как пьяные, похабные клиенты заведения тянут к ней свои потные ладошки? Не могла найти себе другую работу? А найди она себе другую работу, разве смог бы Максимов познакомиться с Дашей в «Амираме»?

Усталость неумолимо тянула к дому. Инстинкт млекопитающего — везде хорошо, а дома лучше. Посмотреть краем глаза, представить, как вставляешь ключик в замочную скважину… Звуки города помаленьку стихали. В соседнем дворе резвилась молодежь, проехала машина. Ментовская сирена просвистела по проспекту. Мимо… Он раздвинул кусты, перебежал компактную детскую площадку и пристроился за теремком. Отсюда подъезд почти не просматривается. Сколько их там? Трое, четверо? Злые как черти и наверняка снабженные самыми решительными инструкциями. Убивать пока не будут, изолируют, допросят, а уж потом… Куда он лезет? Беги подальше, заройся, отсидись последнюю ночь. Кулаки чесались — просто жуть. Он выбрался из-за теремка, перебежал пустое пространство и втиснулся в щель между гаражами. Отсюда дверь подъезда как на ладони. Но что-то вдруг загородило вид — бесцветное, непрозрачное тело.

— Зачем вы здесь, Костя? Нельзя вам домой. Там джип, а в джипе четверо…

Он схватил ее за руку, заработал плечами, вытянул себя из щели.

— Лида?.. Вы откуда?

— А я способная женщина. — Неуловимая фигурантка сухо усмехнулась. Она не делала попыток вырвать руку — а ведь Максимов причинял ей боль. — Слава богу, Костя, что я вас нашла… Пойдемте скорее отсюда. У вас есть место, где можно поговорить? Желательно наличие видео…

— Видео? — не понял Максимов. — Подождите, Лида, я с вами становлюсь полным кретином. Как вы меня нашли?