Дед Мороз для одинокой Снегурочки - Маргарита Южина

Ксения не слишком долго задержалась возле елки.

– Я сказала, что отдаю елочке все горькие слезы. Чтобы в новом году ни у кого не было слез. Разве что слезы.

– И все? Елочка все это унесет? – заблестела глазами Стася.

– Конечно, – кивнула Ксения. – Твой папа ее после Нового года унесет в лес и обратно воткнет. А все наши обиды…

– Вот! – накинулась девочка на отца. – Надо было в лес втыкнуть, а ты всегда только на мусорку елки выносишь!

– А мы в этом году попросим, чтобы елочку Ксения Андреевна унесла, – ехидно качнул головой Остромичев. – Только она знает волшебное место, где бэушные елочки заново расцветают.

Ксения уже хотела было ему достойно ответить, но взглянула на часы и заверещала:

– Мы сейчас пропустим Новый год! Всего пять минут осталось!

Остромичев тут же подскочил и ухватился за бутылку.

– Сначала откроем детское шампанское! – начал открывать он.

– Зачем детям шампанское? Пусть даже и детское? Это же приучение их к алкоголю! – некстати вспомнила педагогику Ксения и лихо выдернула бутылку из рук Остромичева.

– Ксюш, не будь занудой! Давай бутылку!

Ксения упрямо не хотела наливать в бокал Стасе детское шампанское. Тогда Остромичев подбежал к ней сзади, ухватил за руки и стал отбирать. Конечно, это была шутливая борьба, и Ксения, смеясь, никак не хотела сдаваться. Бутылку она не отдавала, но вовсе не потому, что ей было приятно ощущать рядом с собой это крепкое, сильное мужское тело, совсем не потому, что запах его одеколона кружил ей голову, и вовсе не оттого, что так хотелось чувствовать себя в его объятиях маленькой, но защищенной, вовсе нет. Она просто упрямо боролась за мораль.

Пока взрослые мучились с бутылкой, Стася взяла потихоньку шампанское для взрослых, оторвала золотистую фольгу, открутила проволочку и теперь стояла и трясла бутылкой, как огнетушителем.

– Саша! Она же… – заметила девочку Ксения. – У нее же эту бутылку с руками вырвет!

Она кинулась к Стасе, но отец подоспел быстрее. Он выхватил шампанское из рук дочери, и в тот же момент пробка рванула вверх, а на всех, кто ниже пробки, обрушился пенный поток шипящего вина.

Это был уже второй фонтан шампанского! Да что ж такое-то?!

– Бум-бум-бум! – раздалось с экрана телевизора.

Все замерли. Ксения поежилась. По спине сбегали струйки, лицо щипало от пузырьков, платье намертво прилипло к телу, прическа тоже не выдержала такого натиска, и волосы теперь липли к лицу. Хотелось поскорее убежать и переодеться.

– Как встретишь Новый год… – обреченно проговорил Остромичев. – Ксюша, скажи что-нибудь оптимистичное…

– С новым счастьем, господа! – жалобно пискнула Ксения.

И только Стасе все было нипочем.

– Урррааа! – радостно завопила она и полезла ко всем целоваться.

Вот и зачем она это сделала? Теперь полагалось всем целоваться. Ксения нагнулась и чмокнула Стасю, а когда выпрямилась, на нее смотрел Остромичев.

Ксения легко и непринужденно клюнула и его в щеку – в конце концов, обычный, дружеский поцелуй.

– Как на партсобрании… – пробурчал тот и зычно скомандовал: – А сейчас! Всем переодеваться! Встречаемся здесь же через десять минут.

Ксения и Стася рванули в свои комнаты.

Вот хорошо говорить – всем переодеваться! А во что сейчас Ксении переодеваться? Она же не брала с собой три чемодана. И вовсе даже не думала весь Новый год купаться в шампанском.

Пришлось переодеться в свои джинсы и беленький свитерок, в котором она и приехала. А прическа… Волосы Ксения просто вытерла, расчесала, немного распушила и сырыми завязала в хвост. А что делать-то?

Пока выдалась свободная минутка, Ксения схватила телефон. В ее вечернем платье карманов, конечно же, не предполагалось, и телефон она оставила здесь, в сумочке. Но надо было хоть родителям позвонить, поздравить…

На экранчике высветились неотвеченные звонки.

Во, Зойка звонила. Расстаралась, даже два раза звякнула. Родители… сейчас надо им позвонить. Хм, надо же, даже Виктор… Никак, жену спать уложил.

Ксения опустила телефон. Интересно, почему с Виктором так все быстро переболело? А может быть… она просто немного заглушила себя этими Остромичевыми? А завтра придет домой, в неубранную комнату, сядет у окна, вспомнит, как они вместе пили чай, кофе…

Надо позвонить родителям.

Мама схватила трубку и сразу же начала всхипывать:

– Ксенюшка, доченька, с Новым годом тебя!

– Мам, и тебя тоже! А чего ты плачешь-то?

– Я не плачу, я так… Вот, смотрю на холодец, для тебя отец наварил, а кто же его есть будет? – совсем не о том говорила мама.

– Мамочка, у меня все хорошо, а холодец… Да Вадику Юлькиному отдай, он съест.

– Да кто ж ему даст! Теперь уж пока ты не приедешь, отец его даже разрезать не станет. Ксюша, а когда приедешь-то? Или у тебя дела?

– В эти праздники, мам, – точно решила Ксения.

– А одна или… ты ж с кем-то познакомить нас хотела. У тебя с ним все в порядке или поссорились, потому и не приехала. А?

Мать чувствовала все.

– Да нет же, мам, зачем нам ссориться, да еще и в праздник. Я приеду и поговорим, хорошо? Передавай привет всем. Папе скажи, пусть холодец бережет, как зеницу ока, скоро буду.

Ксения отключила телефон. Вот точно, завтра надо будет билет купить и рвануть домой. Там скучать не дадут. А сейчас… надо бежать, там же ждут.

Она подхватила пакет с подарками и сбежала вниз.

Внизу уже ждал Остромичев. Вернее, он не ждал, он копошился под елкой.

– Фу-ты, – испуганно вскочил он, когда зашла Ксения. – Думал, Стаська, я ей… ну, вроде как от Деда Мороза подарок.

Ксения усмехнулась, а заслышав шаги Стаси, потянула Остромичева из комнаты.

– Пойдем туда, чтобы она не догадалась.

Они юркнули за дверь ванной и уже оттуда тихонько наблюдали.

Стася сейчас надела платье бирюзовое, с белыми перчатками и, как и положено красивой барышне, степенно уселась на диван ждать взрослых. Однако яркий большой пакет под елкой привлек ее внимание. Она соскочила и бросилась к подарку.

– Пойдем, – шепнула Ксения.

– Погоди, пусть откроет… – тихо проговорил Остромичев.

Они стояли близко-близко и тихо-тихо… кажется, так тихо, что Ксении было слышно, как стучит его сердце. Ее дыхание тоже сбилось! Надо отсюда выходить, а то…

Она вдруг почувствовала, как его рука коснулась ее волос… сначала осторожно, потом смелее, а вот он и вовсе снял заколку и бережно расправил ей волосы.