Дочь олигарха - Скарлетт Томас

Директор утыкается взглядом в стол перед собой и продолжает:

– К сожалению, о случившемся нам стало известно только после каникул.

Взгляды друг на друга, глаза в сторону, слегка наморщенные лбы.

– С теми двумя девочками, которые пили алкоголь, нам придется провести отдельную беседу.

Таш вздыхает. Ноги такие странные, как будто ничего не весят. Она смотрит на Тиффани. Конечно, предполагалось, что они все будут пить, – все, кроме Дони, но остальным “Малибу” не понравился, и они спустились вниз за диетической колой. Притворялись пьяными, но на самом деле пьяными не были. Все смутно догадываются об этом, но наверняка этого никто не знает, и в любом случае главным событием вечера стало то, что Таш и Тиффани рвало так сильно, что они буквально чуть не умерли, и доктор Морган потихоньку довел их до кровати, и все пообещали, что не выдадут их.

– Мы собираемся организовать для всех вас психологическую помощь, – говорит доктор Мун.

Психологическую помощь? Но…

– Доктор Морган погиб, – говорит доктор Мун. – Мне жаль, что я вынужден сообщить вам это шокирующее известие. Я хочу, чтобы вы знали, что в этом нет вашей вины.

Таш снова смотрит на Тиффани. Нет их вины? Это еще что значит?

– Так вот, – продолжает директор. – Я вынужден попросить вас о содействии. Данная информация должна оставаться совершенно секретной. Школа будет отвечать на официальные вопросы полицейского расследования. Если журналисты или полиция обратятся к вам, ничего им не говорите и немедленно дайте мне знать, это понятно? Желтая пресса обожает темные истории о частных школах, и нас немедленно закроют, если мы допустим малейшую ошибку в данной ситуации.

– Как он умер? – спрашивает Доня.

– Утопился, – отвечает доктор Мун. – Как Бьянка. А сейчас я попрошу задержаться на несколько минут девочек, которые в тот вечер распивали спиртное.

Таш и Тиффани снова переглядываются. Остальные медленно выходят из кабинета, шаркая ногами и тревожно оглядываясь. Син-Джин закрывает дверь.

Директор вздыхает.

– В вещах доктора Моргана мы нашли очень нехорошие фотографии. Не волнуйтесь, все они уничтожены. Ну, кроме тех, на которых изображена Бьянка Даунлоу. Их мы передадим в полицию. Мы посчитали, что ваши фотографии ни к чему впутывать в расследование дела. Он мертв, Бьянка тоже мертва. Все это, конечно, ужасная трагедия, но нужно просто закрыть данный…

– Наши фотографии? – перебивает его Таш. – Я не понимаю.

– Сделанные во время того случая, – шепотом подсказывает Син-Джин.

– Какого случая?

Доктор Мун вздыхает.

– Конечно, вы были очень пьяны и, возможно, ничего не помните. Над этим придется поработать психологу. Насколько мы понимаем, доктор Морган был с вами в спальне наедине совсем недолго – возможно, не больше десяти минут. Так что…

Пустые глаза доктора Муна падают на стол, но обратно не отскакивают. Он медленно поднимает их обратно.

– Так что времени на… ну, на самое плохое… у него не было. Мы полагаем, что самого плохого не произошло.

Это полная чушь, и Таш понимает, что сейчас засмеется, удержаться почти невозможно. Они что, хотят сказать, что доктор Морган их как-то домогался? Но это ведь просто смешно. Когда? Когда укладывал их в постель? Но они ведь даже были в одежде, разве нет? И к тому же смертельно напились, и от них наверняка воняло блевотиной, и он был к ним очень добр и, похоже, даже никому ничего про это не рассказал. Бедный, милый, хороший доктор Морган с его ужасными уроками биологии и кислым запахом изо рта.

– Когда он умер? – спрашивает Тиффани.

– Когда ему показали снимки. Я сказал ему, что собираюсь сообщить в полицию, и он, полагаю, решил, что жизнь кончена.

В помещении вдруг становится очень холодно. Таш думает о том, как она в ту ночь лежала в постели – может, и Белоснежка, но с оттенком чего-то тропического и тошнотворного – одетая в те вещи, в которых собиралась пойти на дискотеку. Доня… Это ведь, кажется, Доня помогла им раздеться? Уже гораздо позже. Или Лисса. А может, они обе. Комната кружилась. Приходилось несколько раз вставать, потому что опять подступала рвота. После отбоя никакого доктора Моргана там и близко не было. Таш вспоминает чувство, когда в метро тот мужик ее потрогал: это было очень странно и произошло так быстро. Может, и доктор Морган сделал с ней что-то такое, только хуже? Она пытается почувствовать это. Не чувствует. Пробует снова.

Жертва сексуального насилия. Пострадавшая от нападения насильника. А насильник – в озере, на дне.

Люди ведь забывают такие вещи, да? Им это свойственно?

Только после этого они уже никогда не будут прежними, это травма на всю жизнь.

Еще кто-то из родителей написал гневное письмо о программе лекций на тему пищевых нарушений. “Вы там что, совсем охренели? – говорится в письме. – Реально с катушек съехали? Если бы девочки курили травку, вы бы что, привели к ним наркоторговца, чтобы он дал им попробовать героин и объяснил, насколько это вредно? Подозреваю, что нет, мать вашу. А вообще-то, наверное, все-таки привели бы, потому что, похоже, вы совсем не в себе и не понимаете, что за хрень у вас творится. Там вообще есть хоть кто-то, кому еще не стукнуло семьдесят? Нет, реально, вы хоть приблизительно догадываетесь, на какой планете живете? В понедельник я забираю свою дочь”.

Уезжает Флик.

Доминик и Тони возвращаются. – В общем так, – говорит Доминик Наташе. – Мы сюда не шутки шутить приехали, ясно? На этот раз чтобы никакого тупого хохота и всякой там херни, как в прошлый раз. Пережить ПТСР[33] – это вам не на пикник сходить, можете мне поверить. Нам придется над этим работать вместе.

Они сидят в тихой комнате Вдовьей башни. За окном инспектор сыскной полиции Амариллис Арчер ходит по территории школы, как обычно в джинсах и ботинках на высоком каблуке. Каждый раз, когда она появляется, Таш не может отвести от нее глаз. У нее такой же уверенный вид, как у тети Сони, только без флера таинственности и грусти. А еще она стоуна[34] на три тяжелее. Не то чтобы жирная, нет. Просто такая, в теле, немного более пышная. Может, не надо было ей вот так заправлять кофту в джинсы? Ботинки у нее с острыми носами. Лицо сильно накрашено, но смело, как будто ее этот процесс веселит. Тени цвета электрик и румяна розового оттенка идеального весеннего утра. На ней ремень леопардовой расцветки, фиолетовая куртка из искусственного меха, с капюшоном, и огромные золотые серьги-кольца. Кожа темная, а волос – огромная копна. Реально огромная.