Короли Кипра в эпоху крестовых походов - Светлана Близнюк

Король Кипра Пьер I Лузиньян был одной из самых ярких и легендарных личностей эпохи поздних крестовых походов. При жизни отца Гуго IV Пьер имел титул графа Триполи (1347–1358). Тогда же он впервые появляется на политической арене. Миру предстал красивый и сильный человек: он был высокого роста, со светлыми волосами и голубыми глазами, человек необузданной энергии, склонный к авантюризму, путешествиям, воинским подвигам, увлекающийся, готовый объять необъятное, поставить под свои знамена европейское рыцарство и повести их в крестовый поход против неверных. С его именем связана блестящая победа латинян над мамлюками и завоевание Александрии в 1365 г. Его крестовые походы в Египет, рейды в Сирию и Малую Азию прославили этого кипрского короля. Он стал не просто королем, а легендарным кипрским героем. Ему посвящают свои поэмы трубадуры, им восхищаются итальянские гуманисты Петрарка и Сатютати, о нем с восторгом рассказывают хронисты, на него с надеждой смотрят мечтатели-идеалисты в Европе, строившие планы крупного крестового похода против неверных, несмотря на то, что времена экспедиций, подобных походам конца XI–XII вв., давно прошли. При Пьере I Лузиньяне Кипр превращается из маленького островного государства, расположенного на окраине христианского мира, в славное королевство, известное всей Европе. Его поход против мамлюкского Египта, захват и разрушение Александрии в октябре 1365 г. виделся современникам и последующим поколениям выдающимся событием европейской истории середины XIV в. Ведь христиане под его командованием нанесли мамлюкам самое сокрушительное, позорное поражение за всю историю их сосуществования на Востоке. Это была не просто победа маленького островного государства над грозным и сильным соседом. Это была победа всего христианского мира над неверными сарацинами. После этого события Пьера I представляли почти легендарным героем, одержимым идеей возвращения христианам Иерусалима и Святой Земли. Говорили и о том, что королевство Иерусалим является его законным наследством, которое он желал возвратить себе. Несомненно, подобные восторги исходили от сподвижников и единомышленников Пьера I. Взятие Пьером Александрии вселило большие надежды в сердца крестоносцев-идеалистов, которые еще остались среди европейцев. Такими людьми были прежде всего фанатик-крестоносец Петр Томас из Ордена Кармелитов, латинский патриарх Константинополя и папский легат на Востоке, венчавший Пьера I короной Иерусалима в Фамагусте в 1360 г. и находившийся в войске короля в 1365 г.[177]; Филипп де Мезьер — апологет Пьера I, его канцлер Кипра, затем канцлер Франции при Карле V, для которого кипрский монарх был «самым победоносным королем (victoriosissimus rex)» и самым совершенным рыцарем его времени и лидером всего христианского мира[178]; и известнейший шампанский трубадур Гильом Машо, посвятивший поэму своему кумиру и считавший его подвиги равными подвигам Геракла и Александра Великого[179]. Вспоминают о подвигах кипрского монарха великие литераторы средневековья Джеффри Чосер в «Кентерберийских рассказах» и Франсуа Вийон в «Балладе о сеньорах минувших дней». Вийон, не называя имени, говорит о славном короле Кипра («Le Roi de Chypre de renom...»), под которым, вероятнее всего, подразумевается легендарный кипрский монарх Пьер I Лузиньян[180]. Чосер прямо говорит о кипрском монархе Пьере I, запомнившегося Европе, прежде всего, взятием Александрии. Однако от внимания английского поэта не ускользает тот факт, что король, одержавший великую победу над сарацинами, стал жертвой заговора своих же вассалов:

Молва о великой победе христиан над сарацинами облетела не только всю Западную Европу, но даже достигла далекой русской земли. О походе Пьера I на Александрию сообщают Троицкая и Никоновская летописи, правда под 1366 г. Летописцы отражают представления русских людей о силе кипрского войска и об огромных разрушениях, причиненных кипрским монархом Александрии и ее жителям. «В лето 6874 (1366). Бысть убо тогда въ та лъта Кипръ князь Андрей, нарицаемый Пигоръ, имъя силу многу кипрьскаго воиньства и плъни многихъ окрестъ себя сущихъ, также осилевъ наипаче и поиде ратью на Александрию Египетьскую, и изби и по-жже и плъни всъхъ тамо живущихъ Сарацынъ, Татаръ, Аравитъ и Армены, и Торки, и Фрязъ, и Дикаты, и Формасы, и Черкасы, и Бармены и Жиды»[182].