Шерлок Холмс возвращается в Лондон - Филип Дж. Карраэр

— Вы очень добры, мистер Холмс, — сказала она, — очень добры. Благодарю вас.

Холмс лишь кивнул в ответ на её признательность.

— Спокойной ночи, леди Беркшир, — произнёс он. — Спасибо, что уделили нам время.

Мы с Холмсом, а также Саймон и Лестрейд покинули комнату и направились в кабинет управляющего, с которым собирались побеседовать. Выходя, я услышал, что леди Беркшир тихо заплакала.

* * *

Постучав в дверь кабинета, мы услышали голос Генри Уолтерса:

— Входите!

Он сидел за столом, и я заметил, как на его лице промелькнуло выражение удивления, когда наша компания вторглась к нему.

— Чем я обязан такому визиту, джентльмены? — спросил он, поднимаясь.

Он был человеком средней комплекции, с круглым приятным лицом, какое бывает у священников. На нём был прекрасный выглаженный костюм.

Саймон вышел из кабинета, оставив дверь открытой.

— Леди Беркшир сказала, что вы сможете помочь нам, — ответил на вопрос управляющего Лестрейд. — Мы пришли узнать, не было ли у вас либо у лорда Беркшира проблем с работниками или слугами. Нет ли кого-то, кто, возможно, затаил на лорда злобу? Скажем, из-за… э-э-э… увольнения?

— Затаил злобу? — задумался Уолтерс. — Могу я вас спросить, почему вы спрашиваете?

— Мы подозреваем, что причиной осквернения памяти покойного лорда могла быть личная вражда, — объяснил инспектор.

— О-о, я понимаю… — Уолтерс постоял молча, а потом резко сел. Он выдвинул один из ящиков стола и достал оттуда амбарную книгу. — Да, полагаю, такой человек есть. Я могу назвать вам его имя, — сказал он, открывая записи. — Может быть, даже два имени. Во-первых, Джейсон Фэннинг, наш бывший кучер. — Он замолчал, уткнув палец в книгу. — Да, его сняли с должности три месяца назад. И он выражал сильное недовольство. Насколько я помню, был в ярости.

— Почему его уволили? — поинтересовался Лестрейд, достав блокнот и записывая туда имя Фэннинга.

— Он жестоко обращался с лошадьми. Иногда даже бил их. Ещё его поймали на воровстве. В обязанности Фэннинга входила покупка всего необходимого для конюшни. И он не всегда честно отчитывался о потраченных деньгах. Он расходовал одну сумму, называл другую, а разницу забирал себе.

— Хм… и вы говорите, он плохо воспринял увольнение?

— Да, именно так. Полагаю, он даже угрожал, что будет мстить. Однако должен сказать, что угрожал он мне, а не лорду.

— Да, но ведь его злость могла перейти и на лорда, разве нет? — спросил Лестрейд. — Мы поговорим с мистером Фэннингом. О ком ещё вы хотели рассказать?

— Есть ещё Роланд Глисон, бывший управляющий конюшней. Его уволили одновременно с Фэннингом. Он был в гневе, поскольку считал, что его наказали за чужие грехи.

— Но ведь так оно и было, верно? — Лестрейд записал второе имя в свой маленький блокнот.

— Как сказать… Мы полагаем, что он знал о том, что Фэннинг воровал, и получал с него свою долю. Вероятно, даже поощрял его действия.

— Может быть, есть кто-то ещё?

Уолтерс перелистнул ещё несколько страниц, остановился на одной и отрицательно покачал головой.

— Нет… Думал, что, возможно, ещё один человек… но вспомнил, что он ушёл от нас год назад. Нет, на этом всё, — подытожил он и захлопнул книгу.

Инспектор тоже закрыл и убрал блокнот:

— Что ж, благодарю вас, мистер Уолтерс. Я вам очень признателен.

— Мистер Уолтерс, — заговорил Холмс, — насколько я понимаю, на второй день после смерти лорда Беркшира некий человек погиб в этом доме?

— Что? Ах да, это так. Он был жертвой преступления. Упал прямо перед дверью.

— Вы ничего не слышали до того, как он постучал в дверь?

— Нет.

— Это вы связались с полицией?

— Нет. Я как раз собирался послать конюха в полицейский участок, но всего через несколько минут после того, как этот человек упал и мы занесли его в дом, приехали полицейские. А вскоре прибыли ещё офицеры.

— Как я понял, он был кучером?

— Да, судя по всему.

— Не знаете ли вы, почему в последние минуты жизни он пришёл именно к этому дому?

— Я решил, что на него напали где-то рядом и что этот дом был ближе всего. Вероятно, он добрался до нашей двери, чтобы попросить помощи.

— Значит, он не знал никого в доме? — поинтересовался Холмс.

— Нет… во всяком случае, мне об этом неизвестно.

— И последний вопрос. Во время прощания с лордом Беркширом был ли гроб украшен цветами?

— Да, конечно.

— Розами?

— Да. Было несколько букетов. И нижняя часть крышки гроба была выстлана розами. Крышка состояла из двух половин, и верхнюю мы сняли на время, а нижняя оставалась закрытой.

— Спасибо, вы очень помогли нам.

Мы вышли из кабинета, и перед нами сразу же вырос дворецкий.

— Я покажу вам выход, джентльмены, — сказал он. — Пожалуйста, следуйте за мной.

Через несколько секунд мы оказались на улице. Стемнело. Лишь узкая бледная полоса виднелась между крышами домов. Фонари уже зажгли, и они отбрасывали на мостовую круги света. Мы стояли под одним из них, рядом с домом лорда.

— Я найду работников конюшни, — сообщил Лестрейд. — Если повезёт, то именно один из разыскиваемых и совершил всё это. Вы хотите сопровождать меня?

— Нет, — ответил Холмс. — Вы прекрасно справитесь и без нас. Вряд ли вам пригодится наша помощь в поисках.

— Это верно. Спасибо вам, мистер Холмс. Вы направили меня на верный путь. Если найду что-то, тотчас дам вам знать. Спокойной ночи, джентльмены.

Мы постояли немного на обочине, и когда инспектор удалился достаточно далеко, Холмс повернулся ко мне и произнёс:

— Он пошёл по следу, как ищейка. Но боюсь, напрасно потратит время.

— Уверен, вы считаете, что вовсе не личный враг лорда виноват в этом кощунственном поступке. Но если это преступление было совершено не из мести и не из политических убеждений, то из-за чего? Не могу представить себе другой подоплёки, — высказался я.

— На мой взгляд, главное, что нам предстоит выяснить, — причина преступления.

— Вы утверждаете, что Лестрейд снова выбрал неверный путь. У вас есть идеи получше?

— Пойдёмте со мной, дорогой мой друг.

Холмс развернулся и вернулся к двери дома Беркширов. Я последовал за ним. Я думал, что он снова постучит, чтобы переговорить с кем-то в доме, но он остановился у входа и несколько раз дотронулся носком ботинка до того места, где ещё виднелись остатки пятна крови. Сейчас, в темноте, Холмса не было видно, даже я с трудом различал его.