Незабытые чувства - Слава Доронина

Подойдя, я осматриваю Алёну беглым взглядом. Она спит и похожа на бледную тень себя. Провожаю каталку долгим взглядом, пока не скрывается из вида, а потом захожу в кабинет врача.

– Что со здоровьем Ковалёвой? – с ходу начинаю я.

– Вас манерам не учили, молодой человек? Вы второй раз за последние полчаса врываетесь в кабинет без предупреждения. Да еще и с угрозами.

– Я задал вопрос.

– А вы, собственно, кем ей приходитесь? Мы посторонним такую информацию не сообщаем.

– Посторонние люди так себя и не ведут, это во-первых. А во-вторых, я ее муж и отец ее ребенка. Что с Ковалёвой? – повторяю вопрос, чувствуя, как опять начинаю заводиться и выходить из себя.

Врач изумленно смотрит в карточку, потом на меня.

– Отец ребенка, да? – Она опять что-то там листает в своих бумажках. – Алёна Владимировна не беременна, и детей у нее нет. Так что выйдите, пожалуйста, за дверь, муж, – язвительно хмыкает. – И деньги свои заберите, – кивает на пачку наличности на краю стола.

За два дня получено слишком много противоречивой информации. Мозг не успевает ее обрабатывать, поэтому до меня не сразу доходит смысл услышанного.

Что значит: нет детей? А Андрей тогда кто?

Пробуждение дается очень тяжело. Приоткрыв веки, я морщусь от яркого солнечного света, который заливает палату. Не знаю, сколько времени спала, но по ощущениям – целую вечность. Сильно затекла шея, опухли лицо и губы. Ноют виски. От слабости чуть-чуть подташнивает.

Несколько минут лежу в тишине и не двигаюсь, пытаясь вспомнить, что мне снилось. Что-то хорошее. Про Андрея. Кажется, наш отпуск. Как мы гуляли у моря. Хоть бы не сорвалось. Я хочу поскорее уехать из Москвы.

Все, что произошло накануне, помню смутно. Но стоит подумать о Янисе, как дверь палаты открывается и на пороге появляется врач. Вместе с Багдасаровым.

– Я должна провести осмотр, – говорит Тарасова, заметив, что я проснулась, и кивает Янису на выход.

Багдасаров не торопится покидать палату. Смотрит на меня, сжав челюсти. Лишь когда Елена Петровна повторяет свои слова, он разворачивается и выходит, оставляя нас одних.

– Настойчивый какой у вас мужчина, – недовольно хмыкает Тарасова. – И хамоватый. Простите уж за мою прямолинейность.

Бесцеремонный, я бы еще добавила. Но молчу. Пусть Ян сам за себя извиняется. И он не мой мужчина.

– Как себя чувствуете? – спрашивает Елена Петровна.

– Не очень хорошо. На днях собиралась до вас дойти. Чуть-чуть не успела. Я не привыкла оставлять такие важные вещи на потом, но на днях увеличила нагрузки, забыла принять лекарство…

– Ничего критичного не случилось, Алёна Владимировна, – заверяет врач. – После обеда придут анализы, скорректируем дозу гормонов, которую, вероятно, необходимо будет увеличить. Но еще раз напомню, хотя это и не мое дело: вам не следует затягивать с беременностью и рождением ребенка. Это уже вторая операция за год. Я бы очень рекомендовала задуматься над этим вопросом.

Родить ребенка, да? А от кого? От первого встречного? К тому же Андрея с его неугомонным характером мне хватает сейчас за глаза. Поднять бы для начала его на ноги. А потом, если встретится хороший мужчина и я на тот момент буду способна забеременеть и выносить ребенка, обязательно рожу.

– Какова вероятность того, что со мной в поездке случится подобное? – Опускаю глаза на живот. – У меня запланирован отпуск. Отменять?

– После капельниц новых кровотечений быть не должно. Сегодня и завтра останетесь под присмотром. Через неделю придете на прием, и там решим, что делать с вашим отпуском. Когда вы хотели в него отправиться?

– Уже купила путевку.

Врач задумчиво листает бумаги, а потом достает телефон и кому-то звонит, попросив взять у меня дополнительные анализы.

– Поездка в пределах России?

Я отрицательно качаю головой.

– Тщательнее нужно следить за своим здоровьем, раз вы такая чувствительная, Алёна Владимировна. Помнится, в прошлый раз кровотечение тоже началось, когда ничего не предвещало?

– В прошлый раз я сильно перенервничала. Сейчас немного потеряла вес…

И тоже понервничала, но опускаю эти подробности.

– В таком случае лучше отложить поездку и полет в другую страну. Хотя бы на пару недель. Нужно поберечься. После обеда пришлю к вам медсестру, она возьмет анализы и поставит капельницу. Отдыхайте, Алёна Владимировна.

Тарасова выходит из палаты, и через пять минут появляется Янис.

Несколько мгновений он стоит в дверях, а потом подходит и садится на стул, не сводя с меня цепкого взгляда. Проводит ладонью по щеке. Я акцентирую внимание на шрамах на его руке, снова задаваясь вопросом, что случилось. И точно зная, что никогда его не задам.

– Спасибо, – набрав в легкие воздуха, благодарю за помощь.

Что с годами не меняется, так это желание Яниса оказать поддержку тогда, когда она необходима. Очень надежное и подкупающее качество его характера. Ну и судя по тому, как он вчера вел себя в кабинете у врача, сорвав прием и раскидываясь деньгами вместе с угрозами, я всё сделала правильно, уйдя от Багдасарова несколько лет назад. С таким же гонором Ян отправился бы решать мою проблему под названием «Слуцкий». И обязательно бы ее решил.

Меня слегка передергивает, когда оживляю картинки из прошлого в памяти. На коже тут же выступают неприятные мурашки, и возвращается приступ тошноты.

Янис долго молчит, продолжая сканировать меня внимательным взглядом, от которого почему-то становится не по себе. Холодно. Но не снаружи, а внутри.

А с другой стороны, мне нравится это странное полусонное состояние. Притупляются все чувства, и происходящее воспринимается несколько иначе. Не так остро, как буквально еще вчера.

– У меня к тебе будут вопросы, – тихо говорит Ян, но его голос звенит в моих ушах.

Я перевожу глаза на чувственные губы Багдасарова и зачем-то думаю о совсем глупых вещах, вспоминая, какие на вкус его поцелуи и как по-хозяйски его язык вел себя у меня во рту, вызывая шквал различных эмоций.

– Ты в состоянии ответить? Или отложим разговор до завтра?

Ян собирается снова ко мне прийти? Нет.

Ни завтра, ни послезавтра, и даже на следующей неделе я бы не хотела ни о чем говорить с Янисом. Особенно о той истории с его другом, у которого мы позаимствовали несколько штук проколотых презервативов. Все это в прошлом, в наших отношениях с Багдасаровым давно поставлена точка. Без возможности изменить на новый знак препинания.

– Я тебе что-то должна за помощь? – спрашиваю как можно безразличнее. Намеренно задаю этот вопрос, желая уколоть Яна, но учащенное и громкое дыхание выдает мое волнение.