Взорвать "Аврору" - Вячеслав Бондаренко

С места поднялся начальник линейного отдела ГПУ.

– Великий праздник Десятого Октября, – заговорил он уверенно, – наш отдел встречает в полной боевой готовности. Все наши сотрудники – проверенные товарищи, готовые в любую минуту отразить нападение врага…

– Ух ты, прямо нападение, – усмехнулся первый секретарь. – Вы что же, хотите пограничников без работы оставить?

Присутствующие посмеялись.

– Шутки шутками, а иногда приходится, товарищ первый секретарь, – не поддержал общий смех начальник отдела. – Например, буквально сегодня на станции Ленинка нашими бойцами был задержан матерый белобандит, перешедший с территории Эстонии с фальшивыми документами. А ведь это недоработка товарищей пограничников! – Он с ухмылкой кивнул на потупившегося начальника погранотряда. – И это – накануне великого праздника, когда бдительность должна быть…

– Как – белобандит?! – неожиданно перебил первый секретарь. – Ты что – шутишь, Лепковский?!

Тот удивленно взглянул на партийного шефа района.

– Никак нет, товарищ первый.

– Ка-кой, твою мать, может быть белобандит в канун юбилея великого Октября? – в ярости прошипел первый секретарь, меняясь в лице. – Да еще на станции Ленинка?!!

Начальник линейного отдела попытался что-то сказать, но первый секретарь перебил:

– Ты что, хочешь нам район угробить, да? Ты хочешь, чтобы я поехал в тундру чукчами руководить, а ты – оленями там командовать?!!

Начальник линейного отдела в ужасе умолк. По его лбу заструилась тонкая дорожка пота. Присутствующие смотрели на него с брезгливостью и без всякой жалости.

И тут поднялся с места начальник погранотряда.

– Разрешите, товарищ первый секретарь?

– Ну? – вяло отозвался тот.

– Дело в том, что товарищ Лепковский тут… немного поторопился. Уж больно хотел вас обрадовать к празднику. – Пограничник с иронией взглянул на закаменевшего соседа.

– Обрадовать? – взмахнул руками первый. – Да у меня сердечный приступ сейчас будет.

Начальник районной медицины испуганно вскочил с места, но первый махнул рукой – сиди, мол. Тем более что и начальник погранотряда негромко продолжил:

– Не стоит волноваться, товарищ первый секретарь. Это наш человек.

– Кто? – выдохнул первый непонимающе.

– Белобандит, которого взяли на станции.

Присутствующие изумленно уставились на пограничника. Начальник линейного отдела судорожно сглотнул слюну.

По кабинету оперуполномоченного медленно расхаживал из угла в угол озабоченный Захаров. В руке у него был смятый бланк телеграммы. У двери, следя глазами за начальником, стоял Коробчук.

– «Володя чувствует себя хорошо, скоро будет», – задумчиво повторил Захаров. – Ленинград, Главпочтамт, до востребования, Сазонову И.Д.

– Так брать надо Сазонова этого, товарищ замначотдела! – горячо сказал Коробчук. – Это ж связник, ясен пень!

– Связник, связник… – задумчиво повторил Захаров, продолжая шагать. – Ладно, в любом случае сообщим в облуправление. Это дело их уровня…

Он остановился у телефона. В дверь заглянул еще один боец.

– Здравия желаю, товарищ замначотдела… Коробчук, ходу до перрона! Псковский скорый пришел!

Коробчук торопливо выскочил за дверь. На столе затрезвонил телефон. Захаров снял трубку.

– Захаров у аппарата. Здравия желаю, товарищ начотдела! – Он замолчал и изменился в лице. – Что?.. Как… отпустить со всем, что при нем было?!!

Перед крыльцом здания райкома стояло несколько машин. Из особняка один за другим выходили ответработники, прощались друг с другом, рассаживались по автомобилям.

Вышли из здания и начальник линейного отдела ГПУ с командиром погранотряда. Остановились на крыльце, пристально взглянули друг на друга.

– Вот так вот, Пал Палыч, – негромко произнес пограничник. – Поспешишь, как говорится, – людей насмешишь.

– Ладно, Сан Саныч, – так же негромко отозвался начальник отдела. – Служба у нас такая. Сегодня ты отличился, а завтра, глядишь, и я… Будь здоров.

Он козырнул и сбежал с лестницы к своему «Форду».

– Давай-давай… отличайся, сыскарь хренов, – насмешливо пробурчал ему вслед командир погранотряда и пренебрежительно сплюнул.

Дверь камеры грохнула так, что Владимир невольно подскочил на койке. Над ним склонилось бледное, переполненное плохо сдерживаемой яростью лицо Захарова. В двери топтался растерянный Коробчук.

– Вставай, – прошипел Захаров в лицо Владимиру. – Слышишь?

– Что, лично пришел мне объяснить, что днем лежать запрещается? – насмешливо отозвался Сабуров.

Но Захаров, не слушая, мотнул головой в сторону двери:

– На выход. Быстро!

Владимир неторопливо поднялся.

Вышли в пустой внутренний коридор. Сабуров обратил внимание на то, что в руках Захаров нес его портфель. Мелькнула было мысль о том, что он может снова, как и в поезде, сбить чекиста с ног и скрыться, но он взглянул на Коробчука, державшего его на прицеле нагана, и отказался от этой затеи. В коридоре не спрячешься, тут же пристрелят…

Между тем они оказались перед запертой деревянной дверью. Захаров скомандовал «Стой!», поколдовал над замком, и дверь распахнулась.

Открылся вид на небольшой зал ожидания. На деревянных лавках мирно сидели и лежали в ожидании поезда крестьяне, бабы, в стороне балагурили и смеялись несколько красноармейцев в шинелях и высоких шлемах-буденовках. Из картонного раструба репродуктора на стене гнусавил марш.

– Прямо на перроне шлепнете? – поинтересовался Сабуров. – Как в восемнадцатом бывало, на юге?

– Свободен, – коротко, сухо обронил Захаров вместо ответа.

Это прозвучало настолько дико, что Владимир решил, что ослышался. Да и Коробчук уставился на своего начальника в полном обалдении. Захаров же быстро сунул в руки Сабурову его портфель, тот машинально взял.

– Чего уставился, сволочь? – со злобой проговорил Захаров. – Свободен, говорю!

– Товарищ замначотдела, а как же… – растерянно начал Коробчук.

– Аттракцион называется «Попытка к бегству», товарищ Захаров? – иронично спросил Сабуров.

Захаров зло дернул углом рта:

– Я тебе не товарищ. Вали отсюда и больше мне не попадайся… Пошли, Коробчук.

Боец обалдело взглянул на задержанного:

– Товарищ замначотдела… так это самое… Уйдет же он… Вы чего?

Но Захаров решительно зашагал прочь. После секундного столбняка боец бросился за ним, засеменил рядом, непонимающе заглядывая в лицо и часто оглядываясь на Сабурова.

Некоторое время онемевший от неожиданного поворота событий Владимир стоял неподвижно, глядя на уходящих чекистов. Потом, убедившись, что они удалились, он нерешительно открыл портфель. Браунинг, карта и портмоне-мина находились на своих местах…