Аспекты - Джон М. Форд

в заговоре, – сказал Варис.

Сильверн широко улыбнулся:

– О! А там будет место доблести, подвигам, разбитым сердцам и невероятному спасению?

– Да, конечно, – рассеянно сказал Варис.

К широкой улыбке Сильверна добавились широко раскрытые глаза.

– То есть твоя синяя роза – не просто дань моде, aiga?

– У тебя купе на двоих? И Эдеа с тобой не едет?

– Да и, судя по всему, нет.

Варис кивнул.

– Что ж, будем брать препятствия по очереди… Так. Стой здесь, никуда не уходи, и если я вдруг тебя потеряю, постарайся меня не терять.

– Вперед, на штурм вершин, мой капитан.

Варис хотел было отмахнуться, но вовремя вспомнил о пакете с плетениками.

– Вот, держи. – Он протянул пакет Сильверну, который взял его обеими руками и коротко поклонился.

Варис протолкался через толпу к Лумивесте. Она посмотрела на него.

– Миледи, для вас нашлось купе, – сказал он и предостерегающе воздел руку. – Одноместное, исключительно для вас. В нем вы точно доедете до Скибских Левад, а может, и до конечной станции. Если нет, то даю слово, что вам предоставят транспорт. Это весь ваш багаж?

Она рассмеялась и быстро прикрыла рот ладонью.

– Есть еще кофр. Небольшой. В камере хранения.

– Тогда нам надо поторапливаться. Пойдемте.

Он взял холщовую сумку с вензелем Айвори и повел Лумивесту к 8-му выходу.

– Сильверн, позволь представить тебе леди Лумивесту, коронессу Великого Разбойничьего Кряжа. Ей нужно срочно уехать домой. Миледи, позвольте познакомить вас с палионом Сильверном, арматьером первой статьи, военным советником Брина-Коли. Сильверн, дай мне твои билеты. И вы, миледи, тоже.

Сильверн немедленно протянул Варису конверт. Лумивеста достала свой билет из кармашка кожаного саквояжа.

– Опять же, постарайтесь меня не терять, – напомнил Варис, опустил на пол холщовую сумку Лумивесты и ушел.

Сильверн и Лумивеста остались на крошечном островке спокойствия среди толпы.

Немного погодя Лумивеста сказала:

– Палион… и арматьер…

– Зовите меня Сильверн, миледи коронесса, – сказал он.

– А вы зовите меня Лумивеста.

Сильверн кивнул:

– У Странжа всегда рады новым гостям.

– У Стра… я… Погодите, вы понимаете, что он задумал?

– Гм, мне казалось, что да. Вы что, не едете с нами к Странжу?

Лумивеста объяснила, в чем дело.

– А, вот теперь понимаю, – сказал Сильверн. – Давайте-ка мы выпьем чаю, развеемся, и я постараюсь ответить на ваш вопрос.

– Мы не потеряем Вариса?

– Это с вашим-то охотничьим чутьем и моим ростом?

– Откуда вы… – вскинулась она, но осеклась, поджав губы, а потом негромко добавила: – Охотник охотника чует издалека…

– Ну конечно, – сказал Сильверн, словно это было и без того ясно.

Она кивнула и последовала за ним.

Они отошли к чайному ларьку неподалеку и, встав на свободный пятачок у стены, опустили на пол багаж и взяли картонные стаканчики с горячим чаем.

– Так вот, – сказал Сильверн. – У меня двухместное купе и нет спутника. У Вариса одноместное купе. По-моему, он сейчас обменяет наши билеты.

– А, понятно, – сказала она. И улыбнулась.

– Ах, какая улыбка, – сказал Сильверн.

– Он очень упирал на то, что купе исключительно для меня.

– Так оно и будет, – сказал Сильверн. – А он поедет со мной, в двухместном купе. И ваша улыбка почему-то исчезла.

– Но это же вас стеснит.

– Нисколько.

– А он… он любит решать такие затруднения, правда?

– Aigashté. Вы очень проницательны.

– Это слово на колианском?

– Да.

– Я никогда не слышала колианского. Брина-Коли для меня – край света.

– Tré shin ye baród.

– И что это означает?

– «Я возношу хвалу тому, кого любит мой друг». Колиане не умеют изъясняться абстракциями. К примеру, они не скажут, что вы красавица, а заявят: «Kestine tseyt, knórowa kneyt sha», то есть «Под вашим взглядом соколы начинают прихорашиваться от зависти».

Она рассмеялась, а потом негромко сказала:

– По-вашему, я та, кого любит ваш друг?

– Я вижу, что он не может этого не желать. Большего я сказать не могу. – Сильверн поднял руку и показал свое кольцо.

– Это… вы консейль.

– Да. Вот, взгляните. – Он раскрыл ладонь.

Плетеное кольцо состояло из пересекающихся кругов и прямых линий.

– Это мечи и щиты, – сказала она.

– Верно. А еще это колеса движителей и тягловые дышла. Эдеа, мой консейль, служит железным путям.

– Эдеа, – повторила Лумивеста.

Это слово означало и «сюрприз», и «чудо».

Она всмотрелась в кольцо.

– Да, сейчас я вижу и то, и другое. Это сделано по вашему эскизу, или… хм… Эдеа…

– Эдеа – женщина. Эскиз придумал Варис. Эти кольца – его подарок.

Лумивеста отпила чаю.

– Жаль, что мы с ним не были знакомы раньше, – с заметной горечью произнесла она.

Она рассказала Сильверну о своей петиции и об ошибках, допущенных при обращении в парламент.

– Люди решают проблемы сообразно своей природе. Вот, к примеру, если бы Варис был другим по природе, то добился бы, чтобы к составу прицепили еще один вагон, специально для нас.

– А это вообще можно?

– Для него – можно.

– Скажите пожалуйста, перитепалион…

Сильверн укоризненно покачал пальцем над паром, поднимавшимся из стаканчика.

Лумивеста кивнула.

– Сильверн, а он вообще кто?

– Тот, кто сделает Лескорию лучше, если найдет для этого время. Мой сдержанный, но очень хороший друг. Думаю ли я, что он вас любит, Лумивеста? Спросите лучше, думаю ли я, что вы любите его. Но спрашивайте скорее. Он возвращается.

Варис вручил Лумивесте и Сильверну конверты с билетами.

– Ваш билет до станции Скибские Левады, – сказал он. – Первый спальный вагон, первое купе. Ваш кофр туда уже загрузили. А ты, дружище, поедешь в компании со мной и моим багажом.

– Я рад и тому, и другому, – странно невыразительным голосом сказал Сильверн. – Варис, хочешь чаю?

– Дай-ка я сам куплю на дорожку. – Он указал на пакет поверх ковровой сумки Сильверна. – А это вот как раз нам к чаю. Ну что, пора и на поезд.

Они встали в очередь у выхода к платформам, предъявили билеты контролеру и вышли на перрон. Под тройчатыми стеклянными сводами крыши сквозь неумолчный гул железа резко и глухо звучало эхо голосов и шагов. Слева, на 15-й платформе, стояла открытая вагонетка с ресторанной провизией. В ближнем конце поезда на 16-й платформе последним был салон с застекленными стенками и крышей, за ним – спальный вагон, выкрашенный в темно-бордовые ливрейные цвета Западных железных путей, с золочеными завитками вокруг окон; путейное полотно было проложено ниже уровня бетонной платформы, поэтому вагонные колеса были едва видны.

В дальнем конце спального вагона, у сцепки, женщина в мундире с медными пуговицами проверяла какой-то механизм, установленный на предыдущем вагоне. Варис остановился и пристально посмотрел на нее.

– В чем дело? – спросила его Лумивеста.

– Прошу