Белые лилии - Саманта Кристи

он назвал меня Скай. Или мне показалось? Не важно. Наверное, опять мои дурацкие гормоны виноваты.

Через несколько минут мы уходим с таким количеством еды, которое двум людям вообще-то нельзя разрешать покупать, и я знаю, что в ближайшем будущем меня ожидают еще пятьдесят километров на велотренажере. Мы идем на свои места, в руках у нас хот-доги, соленые крендельки и конфеты, а еще бутылка воды для меня и пиво для Гриффина.

Джейк достал нам билеты в секцию, зарезервированную для членов семьи. Я улыбаюсь, потому что знаю, что Гриффин будет окружен врагами. Когда мы подходим к нашим местам, он хитро приподнимает бровь и с притворным отвращением качает головой. Может, все пройдет не так уж и плохо.

Забавно сидеть рядом с человеком, который болеет за команду соперника. Один из нас все время кричит, подбадривает игроков или не соглашается с решением судьи. Но наши эмоции никогда не совпадают. Мне это кажется довольно забавным. Гриффину, кажется, тоже. Мы оба страстные болельщики, и нам обоим смешно, что происходящее на поле вызывает у нас противоположную реакцию.

Интересно, как бы все было, если бы между нами сидела Эрин? Она бы тоже кричала? А за какую команду она бы болела? Она разбирается в бейсболе? Ей было бы так же весело и душевно, как нам сейчас? Считала бы она своего мужа неотразимым, несмотря на то что он в свитере с логотипом команды соперника?

Игра крайне напряженная. Разрыв в счете небольшой, и мяч, посланный к правому полю, дает возможность игроку на третьей базе вернуться к дому. Игрок «Янкис» в правой части поля делает просто невероятный бросок к основной базе, минуя срезающего и отправляя мяч прямиком в перчатку кэтчера – как раз вовремя, чтобы его осалить[9].

– И-и-и аут![10] – кричит судья и делает соответствующий жест, что вызывает радостные крики и поздравления у большей части стадиона.

Гриффин вскакивает с места и чуть не запрыгивает на людей, которые сидят перед нами.

– Проверь свое чертово зрение! Мне даже отсюда было видно, что его не осалили!

Все в нашем секторе поворачиваются к нам: возгласы Гриффина не соответствуют общему настроению. Несколько фанатов беззаботно спорят с Гриффином. Я же настроена не столь дружелюбно.

– Это тебе надо проверить зрение. Его точно осалили! – Мы все еще стоим, так что я ставлю руки на бедра для пущей убедительности. – И почему это тебе можно чертыхаться? – Я приподнимаю брови.

Я стараюсь не думать о том, что мне на самом деле нравится, что он тоже иногда чертыхается. Некоторые парни звучат слишком резко или глупо, когда ругаются, но когда это делает Гриффин, внутри у меня все трепещет.

Гриффин игнорирует мой вопрос.

– Он был в безопасности! – громко спорит он.

– Нет, не был!

– А ты, значит, в этом эксперт?

– Ну я же не слепая! Судья принял верное решение, Гриффин. – Я указываю пальцем на кэтчера. – Он играет безупречно. Он не допустил ни одного осаливания на домашней базе.

Гриффин изумленно смотрит на меня. Потом его взгляд снова ожесточается.

– Это не важно, черт побери! Просто потому, что он хорошо играет, еще не значит, что судья должен решать в его пользу. Он успел захватить базу, Скай.

– Нет, не успел! – кричу я ему в лицо, и мне даже не важно, что мой хот-дог был с луком. – Ни хрена он не успел! И не называй меня Скай!

– А ты не ругайся! – кричит мне Гриффин.

Сиденья на стадионе довольно просторные, но мы стоим всего в нескольких сантиметрах друг от друга и продолжаем нашу перепалку. Пока наконец не осознаем, что все уже сели на свои места, и только мы остались стоять. На нас все смотрят.

Мы одновременно широко раскрываем глаза, и я клянусь, что вижу, как Гриффин слегка покраснел. Я поспешно сажусь. Гриффин тоже садится, раздраженно скрестив руки на груди – очевидно, он все еще злится из-за решения судьи. Или из-за нашего спора. Или и того, и другого.

За своей спиной я слышу низкий сдавленный смешок. Я оборачиваюсь и вижу пожилого мужчину с длинной седой бородой. На нем бейсболка «Янкис» и большая рукавица с поднятым пальцем.

– Сколько вы уже женаты? – спрашивает он.

Гриффин чуть не подавился пивом, которое пил. Он смотрит на мужчину, потом возвращает взгляд на меня и видит, что я покраснела как рак. Гриффин отрицательно качает головой.

– Мы не женаты.

– Да? – Мужчина переводит взгляд с меня на Гриффина и обратно. – Ну, у меня были точно такие же споры с моей Бесс сорок лет назад. В вас горит такой же огонь друг к другу. Может, вы тоже когда-нибудь будете ждать своего шестого внука, как и мы.

Я рьяно качаю головой:

– Нет, мы не вместе. Он женат.

Мужчина вопросительно приподнимает бровь.

– На моей лучшей подруге, – добавляю я.

Он качает головой и хихикает, обезоруживающе поднимая руки вверх, потом откидывается на сиденье.

Я открываю рот, собираясь все ему объяснить, но Гриффин мягко кладет руку мне на колено и качает головой. Я понимаю, что он хочет этим сказать. Не стоит пытаться все объяснить незнакомцу. У нас все сложно. У других это вызывает лишь недоумение. А уж когда моя беременность станет заметна, на нас точно все начнут оглядываться. Я закатываю глаза, молчаливо соглашаясь с Гриффином. Он убирает руку с моего колена, и я осознаю, как сильно мне ее не хватает.

Судья принимает еще несколько противоречивых решений, но мы с Гриффином никак их не комментируем. Мы просто смотрим друг на друга и смеемся. К счастью, «неправильные» решения в итоге сравнялись. И хотя моя команда выиграла с отрывом в два очка, Гриффин не ноет по этому поводу, так что я тоже решаю не злорадствовать.

В целом игра была просто потрясающая. Если не считать нашей ссоры, я бы даже сказала, что мы с Гриффином стали друзьями.

Мы поднимаемся за толпой по лестнице, проходим через тоннель, и я направляюсь в ближайший туалет, а Гриффин ждет меня, прислонившись к стене. Через несколько минут я выхожу и ищу глазами Гриффина, но его нет на том месте, где я его оставила. Я оглядываюсь вокруг и тут на кого-то натыкаюсь.

– Простите, – говорю я, поднимая взгляд на крупного мужчину.

Внезапно в моих глазах и в глазах незнакомца пробегает искра узнавания, а его лицо медленно расплывается в широкой улыбке.

– Ну вы только посмотрите, кто это.

Я морщусь от его сильного бостонского акцента. Потом оценивающе оглядываю его огненно-рыжие волосы и пытаюсь вспомнить, чем он мне вообще