Аморал - Михаил Багров

на коленях. Пришлось поделиться с блохастой пирожком и потрепать за облезлым ухом. Кажется, этим я окончательно завоевал её недавно остановившееся сердечко.

Раздавшийся возле края могилы вопль, полный ужаса и паники, заставил нас с кошкой вздрогнуть и недовольно посмотреть вверх.

Какой-то местный глядел на нас и судорожно крестился. Впрочем, его можно было понять, выглядел я сейчас так себе. Весь в могильной земле, в одной руке кость, другой кошку сомнительного происхождения по загривку треплю. Ещё и жую что-то до кучи. Кто бы на его месте не испугался?

— О, мужик! — обрадовался я и полез наверх, — Будь другом, закопай могилку обратно, а то я спешу очень.

Мужик что-то невнятно промычал и я, приняв это за согласие, оставил ему лопату и пошёл к границе. Туда, где заканчивалась деревня и начинались владения скверны. Пора было проверить свою теорию.

Контраст был виден издалека. Природа везде играла буйными красками, но там, где скверна успела распространить своё влияние, не осталось ничего живого.

Выжженная, растрескавшаяся земля, по которой прожилками тянулись чёрные щупальца скверны, и уродливые засохшие деревья, перекрученные словно перед смертью они бились в агонии. И ни единого пятна яркой краски, ни одного живого звука. Только шорох, похожий на тихий шёпот самой смерти.

Я остановился, не спеша нарушать эту границу, и сел на ещё живую землю, облокотившись о широкий ствол раскидистого дерева. Положил руку на свежевыкопанную берцовую кость и прикрыл глаза.

Слабые потоки энергии потекли через подушечки пальцев, я ощупывал мельчайшие сколы и шероховатости, проникая в саму её структуру. Энергия медленно и нехотя циркулировала по костной ткани и костному мозгу. Слишком тяжело, мне приходилось буквально вдавливать магию в неподатливую кость. Это злило — некромант я или где?

Адамантовый браслет насмешливо переливался на свету, в какой-то момент начало казаться, что чем больше я стараюсь, тем сильнее он стягивает моё запястье.

Кошка, всё это время спокойно лежавшая рядом, вдруг вздыбила редкую шерсть и раздражённо зашипела. Я вздохнул и нехотя оторвался от своих экспериментов.

— Да ты присаживайся рядом, не стесняйся. Не люблю, когда над душой стоят, — говорю в пустое пространство, открывая глаза.

Юрий вышел из-за дерева и подошёл ближе. На лице явно проступало недовольство от того, что его заметили. Надо же, а я был уверен, что водитель на эмоции вообще не способен.

— Надеюсь, ты по делу пришёл, а то я тут занят немного, — лениво тяну слова. Похоже помимо кольца Бритва передал мне неуёмное желание бесить людей.

— И чем ты занят? — раздражение в голосе Юрий скрывает плохо, но старается, да. Этого у него не отнять.

— Природой любуюсь да пение птиц слушаю, — пожимаю плечами, как-будто это само собой разумеется.

Юрий молчит и вслушивается в абсолютную тишину.

— А кость тебе, чтобы слышно было лучше?

— Не, — пренебрежительно махнул рукой, — это для антуража. Должен же я соответствовать гордому званию некромага.

— Ты бы не заигрывался с магией смерти, мальчишка, — ну вот, опять непрошенные советчики нарисовались, хрен сотрёшь. — Или забыл, куда тебя это привело в прошлый раз?

— Нет, не забыл, — поднимаюсь на ноги и прямо смотрю в его блёклые, почти бесцветные, глаза. — И тебе не стоит забывать, что из Клоаки мальчишки не выходят. Только аморалы.

— Это угроза? — Юрий мгновенно напрягает мускулы. Руки и ноги по-прежнему расслаблены, но по тому, как он напряг корпус, я понимаю, что одно неверное движение и он на меня бросится.

— Нет, это констатация факта, — в какой-то степени я даже хочу, чтобы водитель напал, и плевать на последствия. Раскрошить его невыразительное лицо в кашу, распотрошить его нутро, размотать кишки и выложить из них приветственное послание для Соболевых. Интересно, это мои эмоции или влияние скверны?

К сожалению, выдержка у Юрия и впрямь была железная. Видимо, другие на службе у Романа и не задерживаются.

— Так зачем пришёл? — повторяю свой вопрос, пытаясь успокоить бешеное желание вцепиться ему в глотку зубами, чтобы почувствовать солоноватый привкус крови на губах.

— Через неделю будут отборочные экзамены в Академии. Можешь считать это формальностью, потому что тебя уже приняли, но присутствовать на них нужно обязательно, — из голоса Юрия опять пропали все эмоции. — И Роман Андреевич просил, чтобы ты приехал на день раньше, он хочет с тобой поговорить.

— Ага, спасибо. Если это всё, то ты свободен, — нагло бросаю я. По лицу Юрия пробегает судорога, но он разворачивается и молча уходит.

Кошка зевает и потягивается, рыхля лапами землю и оставляя в ней половину своих когтей.

— Ладно, пошли, животное. Теперь нам никто не помешает.

Чем ближе я подхожу к скверне, тем сильнее возбуждение, которое меня охватывает. Я как-будто падаю с высокой горы и замираю в самый последний момент в нескольких сантиметрах от земли. Адреналин в крови зашкаливает, а берцовая кость в руке раскаляется всё больше и больше.

Я стою на проклятой земле и вокруг меня струится скверна. Кошка замерла где-то позади, не рискуя пересекать границу. Чувствую, как волнуется скверна, пытаясь понять мои мысли. Она не знает, кто я и зачем пришёл, и ей это не нравится, но остановить меня она не может.

Где-то на уровне подсознания я слышу, как скверна зовёт своих детей. Уродливые порождения тьмы, которые будут её защищать. И осквернённые откликаются на зов своей матери. Времени у меня остаётся немного, поэтому я вновь закрываю глаза и сосредотачиваюсь.

Теперь магическая энергия буквально бурлит у меня в крови, перемешиваясь с адреналином. Её так много, что она бьётся внутри меня в поисках выхода. И я даю этот выход, перекачивая её в берцовую кость.

Кость удлиняется и деформируется, копируя образ из моей памяти. Надкостница и кортикальная пластина укрепляются, становясь подобием прочной стали. А я продолжаю черпать энергию из скверны. Её так много, что я практически захлёбываюсь в ней. Чистая и ничем неприкрытая энергия смерти.

Головокружительные ощущения, если честно. Но при этом я понимал, что после такого откат, который меня ждёт, будет жёстким. Нельзя брать столько силы взаймы, я ещё слишком слаб и неопытен для этого. Внутренние потоки, по которым течёт эта энергия, буквально трещат от натуги. Но откат будет потом, а сейчас я просто наслаждался этой силой. Я — Бог. Царь-Бог.

Берцовая кость, наконец, завершила свою трансформацию, и я нежно сжимал в руках рукоять парного клинка.

— Верный,