Аморал - Михаил Багров

я должен знать, что происходит на границе. Сегодня они вас не трогают, а завтра решат, что личная деревушка с местными жителями, это отличный обеденный стол. Я слышал, как думает скверна — она непредсказуема в своих действиях и желаниях.

Да и тот разумный осквернённый меня тоже беспокоил, честно говоря. Но об этом я вслух говорить не стал.

Старик недоверчиво щуриться, но молчит, обумывая полученную информацию.

— Отправлю туда Фёдора с сыном, они охотой промышляют, с ружьём обращаться умеют. Думаю справятся.

Меня такое решение вполне устраивает, можно теперь и к Мухину сходить.

— Погодь, господин, — окрикивает меня в спину старик. Он мнётся и отводит глаза, видно хочет о чём-то попросить, но боится моей реакции.

— Ну говори уже.

В пределах разумного я готов идти на контакт, тем более староста имеет огромное уважение среди местных. Не уверен, что без его помощи меня вообще будут слушать. Разве что из страха. Но я никогда не любил методы запугивания, как правило они не давали нужного результата.

— Ты на бабку мою не серчай, ежели чего, — наконец говорит он твёрдо, — она баба у меня не глупая, хоть и дурная.

— А зачем она ко мне работать пошла, раз неглупая? — усмехаюсь я. — Или это особая форма мазохизма — работать на того, кого презираешь?

— Да не презирает она тебя, господин, — он махнул рукой, — просто недолюбливает. Но тут сам понимаешь, вашего брата никто не любит. Знаешь сколько усилий мне пришлось приложить, чтобы людей уговорить у тебя в особняке работать? Вот то-то же, — дождавшись моего отрицательного маха головой, он удовлетворённо продолжил, — А Машка у меня тридцать пять лет на заводе бухгалтером проработала и при этом ни одного своего начальника не любила. Так что ты не сомневайся, господин, она ответственная у меня очень. Ежели что надо по работе — всё сделает.

— Хрен с тобой, не трону я твою Машку, — ворчу, глядя как Потап Михалыч расплывается в облегчённой улыбке. В любом случае, я её так и так трогать не собирался, так что эта просьба для меня ничего не стоила.

Мухина я нашёл в гостинной, перед этим столкнувшись с бабой Машей в проходе. Она гордо вздёрнула подбородок и спрятала какой-то пузырёк в карман халата.

Я подозрительно нахмурился, от пузырька исходил слабый шлейф кошачьей мяты. Не придумав, чем мне может угрожать кошачья мята, я зашёл в гостинную.

Мухин сидел вжавшись в диван, пока кошка ласково и нежно когтила ему грудь. Она довольно тарахтела и терлась мордой о его подбородок. Крысёныш был бледен, а на лице у него было написано вселенское отчаяние. Запах кошачьей мяты в комнате был более отчётливый.

— Так о чём ты хотел поговорить? — облокотился на косяк двери и ухмыльнулся. Слишком занятное выражение лица сейчас было у Мухина.

— Кошка, — тихо прошептал он, нервно косясь на животное.

— Что? — я сделал вид, что не расслышал.

— Кошка, — Мухин слегка повысил голос и скосил глаза вниз.

— Ну, я вижу, что кошка.

— Убери её.

— То есть ты меня за этим звал? — вот тут я знатно охренел. У меня, конечно, были подозрения, что Мухин альтернативно одарённый, но я не думал, что настолько.

— Ну, ты её привёл, ты и убирай! — с вызовом бросил крысёныш. — Она два дня уже от меня не отходит. Спит со мной, ест со мной, даже в туалет и тот — со мной!

— Не вижу проблемы, — раздражённо пожимаю плечами.

— От неё падалью воняет и кишки по полу волочатся! А спать она предпочитает на подушке, рядом с моей головой, — бедняга чуть не плакал.

— Во-первых — у всех свои недостатки. Кошка же принимает тебя таким мудилой и ничего. А во-вторых — для некромага ты слишком нежный какой-то. Тебе напомнить во что ты дом превратил, пока меня не было?

— Ты не понимаешь, это другое! — и, видя, что это на меня не произвело никакого впечатления, добавляет: — я всё расскажу Соболевым! Как ты надо мной издеваешься при помощи этого адского создания!

На этих словах кошка сильнее вогнала остатки когтей в его плоть, Мухин дёрнулся и взвыл.

— Расскажешь что, прости? Что ты настолько жалкий, что даже с кошкой справиться не можешь? Самому то не смешно? Уверен, вы с ней ещё подружитесь. И будь другом, — я добавил в свой голос морозные нотки, — больше никогда не беспокой меня по такой херне.

* * *

— Кошачья мята? Серьёзно? — мы сидим с бабой Машей в кабинете. Она пытается привести отчёты по моим финансам в порядок, а я пытаюсь не умереть от такого количества цифр. Я воин, а не экономист. От всех её непонятных «сальдо» и иже с ним взрывается голова.

— Кошка она и есть кошка. Хоть живая, хоть мёртвая, — пожимает плечами женщина, — нужно же было его чем-то занять, пока ты, ирод проклятый, в подвале прохлаждался. В бумаги смотри, не отвлекайся!

Я покорно уткнулся носом в эту арабскую вязь.

— Толку то в них смотреть, денег от этого явно больше не станет. Насколько всё плохо?

— Если так посмотреть, — она задумчиво чешет крупный нос, — и вот здесь вот пару расходов урезать, то полгода протянули бы.

— Но? — обычно всегда есть какое-нибудь особо мерзкое но.

— Но у тебя обязательства перед имперским банком и если ты не закроешь их в течении полугода, то лишишься деревни. Глядишь, к нормальному клану перейдём, — мечтательно тянет она.

— Баб Маш, завязывай, а.

— Ладно, ладно. Так уж и помечтать нельзя, совсем господин простой люд затиранил.

— А если закрою?

— А если закроешь, то всё равно деревню потеряешь. Слишком там сумма неподъёмная.

— Понял, — я вздохнул и откинулся на спинку кресла. Лучше бы я ещё с десятком осквернённых подрался, чем это. — Через пару дней еду в столицу — может удасться договориться об отсрочке. Или, не знаю — о снижении платежа.

— Это с банком что ль? — баба Маша усмехнулась и покачала головой, — ну удачи тебе с этим, господин.

Глава 11

Юрий приехал за мной рано утром. Он ничем не выдал, что помнит о нашей небольшой стычке на