Восстание - Дмитрий Павлович Шишкин

теперь и вовсе, – продолжил Алексей Владимирович, – фиксируются контакты генералитета с коммунистами, пусть и официальными, подконтрольными, но всё равно! Эти контакты никем не согласованы, да и как? С чего бы, военным зачем с ними общаться? У них что, какие-то бизнес-дела? – глаза секретаря Совбеза, кажется, начали наливаться кровью, таким его никто из присутствующих ранее не видел.

Новиков кашлянул, испрашивая разрешения ответить. Прокуроров повелительно кивнул.

– По всем письмам, переданным нам, военной прокуратуре и военной контрразведке ФСБ, идёт слаженная работа, товарищ генерал армии!

– Давайте-ка без этого! – Прокуроров скривился. – По существу давайте, мы тут делом занимаемся, а не этим онанизмом бюрократическим. Почему только ваши, армейские засветились кругом? Почему нет у нас сигналов о политических госслужащих, о ФСБ, о ментах даже? Это что за фокусы? Мы увеличиваем каждый год военный бюджет, чуть не на руках вас носим, а вы контроль элементарный осуществлять не можете?

– Почему вы не приглашаете министра обороны или начальника Генштаба? Они моё руководство… – Новиков слишком прямо принял приглашение говорить без чинопочитания.

– Потому что! – едва ли не вскрикнул Прокуроров. – Потому что к министру у нас есть вопросы другого характера, накопились уже. Особенно в связи со всем этим. И с начальником Генштаба он как-то умудрился спеться, хотя разные люди их рекомендовали… – тут секретарь Совбеза осёкся, поняв, что сказанул лишнего, ведь не такой уж и узкий круг собрался. – Это вообще не касается дела, говорите по существу!

– А по существу главное разведывательное управление не занимается этим, мы – военная разведка, а не армейские жандармы! – упрямился Новиков, но не долго. Внимательный взгляд Прокуророва направил его в нужное русло. – Мы расследуем эти обращения, – он оглядел директора ФСБ и генпрокурора, ища хоть какой-то поддержки, но они поспешили спрятать взгляды. – И вот, Алексей Владимирович, какая штука: практически все факты, изложенные в письмах, что мы успели проверить за это время, подтверждаются. И то, что в армии происходит, реакция простых, не замаранных в откатах-тендерах офицеров – это просто проекция настроений всего общества. Созданы специальные группы по каждому факту, межведомственные, тройки, скажем так. Наша военная полиция, военная прокуратура и военная контрразведка. И по многим письмам уголовные дела возбуждены, уже несколько десятков! И все описанные хищения средств, выделенных на жильё военным, слив топлива с танков на базах хранения и его продажа на заправках, принадлежащих региональным руководителям, даже факты продажи на металлолом транспортных самолётов, своим ходом улетающих за рубеж, да ещё и с грузом запчастей для военной техники – всё подтверждено! Не говоря уже о банальных строительствах дач силами личного состава и из стройматериалов, закупленных для строительства детских садов и школ!

Новиков разошёлся. Кажется, истекали его дни на посту начальника ГРУ. Но никто не решался его остановить. Все знали, что у разведчика руки по локоть в крови, грудь в медалях, три ранения, клиническая смерть и две контузии. Выходец из младших офицеров частей спецназначения ГРУ, он шёл в своей карьере по трупам врагов, а не через кабинеты друзей. И ошибкой было привлечь его в качестве расследователя внутренних дел. Это Прокуроров виноват, отрекомендовал президенту его как самого честного из всего руководства Минобороны. Так и было, конечно… Но зря. Весь свой гнев он обратил теперь на внутренних врагов с ещё большей силой, чем на внешних.

«Он прав. Нельзя делать из разведчиков жандармов. Моя ошибка. Завтра доложу. Это их насилует, а завтра он изнасилует нас с большим удовольствием. Надорвали его нервную систему. Человек всю жизнь воевал за страну, которой не знал толком, был опекаем государством, а сейчас увидел, как государство работает изнутри, как всё на самом деле устроено, – Прокуроров судорожно искал выход из положения, но не знал, как реагировать здесь и сейчас. – Беда-беда. Надо убирать его скорее. А как? В резидентуру уже негоден, засветился. На дипломатическую работу тоже не годится, да и не примет никто. На пенсию… рано. На Кавказ, может? Или, ещё лучше, куда-нибудь военным советником в горячую точку… На Ближний Восток… Напьётся крови, успокоится. А может, и погибнет».

Судорожный ход мыслей секретаря Совбеза прервал всё свирепевший голос Новикова:

– И вы спросили, почему нет чекистов, нет ментов в этих списках? Да очень просто, потому что армия – единственная сегодня государственная структура, которая не коррумпирована насквозь, только на верхах. Я про ментов вообще молчу, это очевидный факт, любого за жопу можно взять. Они, как вам кажется, надёжная опора государства, поэтому не предадут из страха. Это смешно, так не бывает. Из страха бегут, а не защищают страну! Трусливые продажные менты разбегутся при первых боевых выстрелах. Или договариваться бросятся с теми, кто сильнее им покажется в этот момент. И таких будет большинство. А честные парни вроде тех, кого избивали цепями и битами вчера, им будет всё равно, они не знают, за кого бороться, они видят своё начальство и с ним – брюхатым, коррумпированным – всё государство ассоциируют!

«Ишь как заговорил. Слишком честный. Все, выходит, в говне, а он весь в белом. Звоночек ещё был, когда он отказался докладные писать на министра и начальника Генштаба, хотя они суки ещё те», – Прокуроров сидел, уткнувшись взглядом в свои листы для записей и карябая на них ничего не значащие каракули. Тем же были заняты и его коллеги. Талантливый с детства директор ФСБ карябал шарж на Алексея Владимировича.

– А что касается ФСБ, уж извините, – Новиков демонстративно-фальшиво улыбнулся самому страшному из присутствующих генералов, – она уже давно превратилась в полукоммерческое предприятие. На кого им жалобы писать, если они всех в стране построили и без того?

Прокуроров хмыкнул, то ли смеясь над неожиданным правдорубным спичем военного разведчика, то ли над разоблачёнными им спецслужбами. На самом деле, это был секрет полишинеля, конечно, все об этом говорили и вполне открыто в коридорах Кремля, правительства – везде. Просто есть какие-то рамки. Получается, если бы Новиков то же самое сказал в коридоре в пяти метрах отсюда и тем же лицам вполголоса, всё было бы в порядке вещей, даже вместе пообсуждали бы и, может, посмеялись. Но он сказал в зале заседаний Совбеза на официальной, хотя и рабочей по протоколу, встрече. Это уже была фронда натуральная, демонстрация, вызов системе. И такого не прощают. Все должны были доложиться президенту. Запись тут федеральная служба охраны, наверняка, ведёт. В общем, это было не то место и не то время.

– Что же они некоему Ленину, мать его, пишут, а не куда следует? – попытался разрядить обстановку секретарь Совбеза.

– Вы