120 дней Содома - Маркиз Де Сад

«В доме мадам Герэн произошли некоторые перемены, –сказала наша героиня. – Две очень красивых девочки нашли простофиль,которые стали их содержать и которых они обманывали, как это делали все мы.Чтобы возместить потерю, наша дорогая матрона положила глаз на дочь хозяинаодного кабаре с улицы Сен Дени; ей было тринадцать лет и она была одним изсамых прекрасных созданий, каких можно только встретить. Эта молоденькая особа,разумная и набожная, сопротивлялась всем ее соблазнам; тогда госпожа Герэн,воспользовавшись одним очень ловким средством, заманила ее и отдала в рукиодного любопытного типа, пристрастие которого я вам сейчас опишу. Это былсвященник пятидесяти пяти – пятидесяти шести лет, свежий и полный сил, которомунельзя было дать больше сорока. Ни одно существо в мире не имело столь особоготаланта, как этот человек, чтобы натаскивать молодых девочек в пороках; онвладел этим высочайшим мастерством, это было его одним-единственнымудовольствием. Истинным наслаждением для него было также искоренятьпредрассудки детства, заставлять презирать добродетель и приукрашивать пороксамыми яркими красками. Он не пренебрегал здесь ничем: соблазнительные картины,льстивые посулы, восхитительные примеры, – все пускалось в ход, все былоловко обставлено, мастерски подбиралось в соответствии с возрастом, характероммышления ребенка; и так он ни разу не потерпел неудачи. Всего лишь за два часаразговора он уверенно делал проститутку из самой разумной и рассудительной маленькойдевочки; за тридцать лет, в течение которых он занимался этим делом в Париже,как он признался мадам Герэн, одному из лучших своих друзей, в его каталогебыло больше десяти тысяч соблазненных и брошенных в разврат девушек. Оноказывал подобные услуги более чем пятнадцати сводницам, а когда к нему необращались, занимался поисками сам, развращал всех, кого находил, и отправлялих затем к сводням. Самое удивительное, что заставляет меня, господа,рассказывать вам историю этого странного типа, то, что он никогда непользовался плодами своего труда; он запирался один на один с ребенком, и отсвоего напора красноречия выходил очень распаленным. Все были убеждены в том,что операция возбуждала его чувства, но было невозможно узнать, где и как он ихудовлетворял. Внимательно вглядываясь в него, можно было заметить лишьнеобычайный огонь во взгляде в конце его речи, несколько движений рукой попереду его штанов, что определенно свидетельствовало об эрекции, вызваннойдьявольским деянием, которое он совершал. Итак, он пришел, его заперли вместе сюной дочкой хозяина кабаре. Я подглядывала за ними; разговор с глазу на глазбыл долгим, соблазнитель вложил в него удивительную патетику; девочка плакала,оживлялась, было видно, что ее охватило своего рода воодушевление. Именно вэтот миг глаза этого типа вспыхнули сильнее всего: мы заметили это по егоштанам. Немного позже он встал, девочка протянула к нему руки, точно обнять; онпоцеловал ее как отец и не вложил в поцелуй ни тени распутства. Он вышел, аспустя три часа девочка пришла к мадам Герэн со своими пожитками».

«А этот человек?» – спросил Герцог. – «Он исчез сразуже после своего урока», – ответила Дюкло. – «И не возвращался, чтобыпосмотреть на результат своих трудов?» – «Нет, сударь, он был в нем уверен; онни разу не потерпел поражения». – «Да, действительно, очень необычныйтип, – сказал Кюрваль. – Что вы об этом скажете, господин Герцог?» – «Я думаю, – ответил тот, – что он лишь распалялся от этого совращенияи от этого кончал себе в штаны». – «Нет, – сказал Епископ, – выне правы; это было лишь подготовкой к его дебошам; выходя оттуда, держу пари,он предавался самым разнузданным страстям». – «Самым разнузданным? –спросил Дюрсе. – Но могли он доставить себе большее наслаждение, чемвоспользоваться плодами своего собственного труда, потому что он был в этомучителем?» «Как бы не так! – сказал Герцог. – Держу пари, что я егоразгадал; это, как вы говорите, было лишь подготовкой: он распалял свою голову,развращая девочек, а затем шел пырять в зад мальчиков… У него были своистранности, держу пари.»

Они спросили у Дюкло, не имела ли она каких-либодоказательств на этот счет и не соблазнял ли он также маленьких мальчиков. Нашарассказчица ответила, что у нее не было никаких доказательств этому; несмотряна очень правдоподобное утверждение Герцога, каждый тем не менее остался присвоем мнении по поводу характера странного проповедника; согласившись со всеми,что его пристрастие было действительно восхитительным, но что стоило вкушатьплоды своих трудов или делать что-нибудь похуже, Дюкло так продолжила нитьсвоего повествования:

«На следующий день после прихода нашей новой «послушницы»,которую звали Анриетт, в дом пришел один распутник, который придумал объединитьнас, ее и меня, в одном деле одновременно. Этот новый развратник получалнаслаждение от того, что наблюдал в дырку все особенные наслаждения, которыепроисходили в соседней комнате. Ему нравилось подгладывать; таким образом оннаходил в удовольствиях других божественную пищу распутству. Его отвели в комнату,о которой я вам говорила и в которую я, как и мои товарки, ходила довольночасто подглядывай для собственного развлечения за пристрастиями распутников. Ябыла предназначена для того, чтобы развлекать его, пока он будем наблюдать, аюная Анриетт прошла в другую комнату с любителем заниматься задним отверстием,о котором я вам говорила вчера. Самым чувственным пристрастием этогоразвратника было зрелище, которое должно было предстать перед его глазами; ачтобы посильнее распалить, и чтобы сцена была более возбуждающей и приятной дляглаз, его предупредили, что девочка была новенькой и именно с ним она совершаетсвою первую партию. Он полностью убедился в этом при виде целомудрия и юноговозраста маленькой дочки хозяина кабаре. Он был так разгорячен и развратен, кактолько можно быть в этих похотливых упражнениях, и, конечно, был далек отмысли, что за ним кто-то может наблюдать. Что касается моего мужчины, то припавглазом к дырке, держа одну руку на моих ягодицах, а другую на своем члене,который он потихоньку возбуждал, он, казалось, настраивал свой экстаз на тот,за которым подглядывал. «Ах! Какое зрелище!» – говорил он время отвремени. – «Какая прекрасная жопа у этой маленькой девочки и как прекрасноцелует ее этот малый!» Наконец, когда любовник Анриетт кончил, мой обнял меняи, поцеловав недолгим поцелуем, повернул к себе спиной; ласкал руками, целовал,сладострастно лизал мой зад и залил мне ягодицы свидетельствами своеймужественности».

«Возбуждая себя сам?» – спросил Герцог. – «Да,сударь, – ответила Дюкло, – возбуждая член, который по причине своейневероятной малости, не заслуживает того, чтобы подробно говорить о нем».

«Человек, который появился затем, – продолжилаДюкло, – возможно, не заслужил бы того, чтобы быть в моем списке, если бымне не казалось достойным внимания рассказать о нем по причине одногообстоятельства, достаточно особенного, которое он примешивал к своимнаслаждениям, впрочем, довольно простым, и которое покажет вам, до какойстепени распутство ослабляет в человеке все чувства целомудрия, добродетели ичестности. Этот не хотел смотреть сам, он хотел, чтобы видели его. И, зная, чтоесть люди, причудой которых было подсматривать за сладострастием других, онпросил госпожу Герэн спрятать в укромном месте человека с подобным вкусом,чтобы предоставить ему в качестве зрелища свои наслаждения. Госпожа Герэнпредупредила человека, которого я несколькими днями раньше развлекала у дырки кстене, но не сказала ему, что человек, которого он увидит, прекрасно осведомлено том, что на него будут смотреть: это могло бы нарушить его сладострастныеощущения; она заверила его, что он в свое удовольствие будет наблюдать зрелище,которое будет ему предоставлено. Наблюдатель был заперт в комнате с моейсестрой, а я прошла с другим гостем. Это был молодой человек двадцати восьмилет, красивый и свежий. Зная о расположении отверстия в стене, он без особыхцеремоний встал напротив и поставил меня рядом с собой. Я стала трясти емучлен. Как только он напрягся, человек встал, показал свой член наблюдателю,повернулся спиной, показал свою жопу, поднял мне юбки, показал мою, встал передней на колени, потыкался мне в анус своим носом, широко развел мне ягодицы, снаслаждением и точностью показал все и разрядился, возбуждая сам себя, держаменя с поднятыми сзади юбками перед дыркой в стене так, что тот, кто находилсяу нее, видел одновременно в этот решающий момент и мои ягодицы и яростный членмоего любовника. Если этот человек получил наслаждение, то Бог его знает, чтоиспытал другой. Моя сестра сказала, что он был на небесах и говорил, чтоникогда не испытывал столько наслаждения, аее ягодицы после этого были залитыне меньше, чем мои собственные.»