Нимфа лунного моря - Вера Александровна Петрук

Ей снились морионы. Они глядели на нее темными глазами без белков, трогали перепончатыми лапами, высовывали длинные, как у жаб, языки и пытались лизнуть в щеку. Айрис по-прежнему знобило, и она невольно вспомнила жалобы капитана, которому везде было холодно. Может, Ксандер был чем-то болен, и теперь эта болезнь передалась ей? Что бы там ни было, главное — не заразиться его бредовыми фантазиями. Ведь только по-настоящему больной человек может настолько поверить в собственный бред, чтобы потратить уйму денег на его воплощение в жизнь. Да еще и исковеркать судьбы других людей.

— Море здесь ни при чем, — послышался отдаленный голос Вельмы. — Я, конечно, не специалист, но судя по некоторым признакам, девушку отравили. Эй, милая, ты меня слышишь? Что ты ела в последний раз? Капитан Данир тебе что-нибудь предлагал?

Данир Арбел предлагал им суп из акульих плавников, но, кажется, никто из той компании к угощению притронуться не успел. Сначала был дележ невест, а потом пираты.

Айрис приоткрыла тяжелые веки и с трудом различила фигуры капитана и его помощницы. Зрение подводило, картинка расплывалась. Со слухом тоже творилось что-то неладное. Она слышала слово через слово. В целом, Айрис себя чувствовала так, будто наглоталась снотворных таблеток и не рассчитала дозу. Ничего не болело — и то ладно.

За иллюминатором синело яркое небо, ни следа предрассветной хмари. Море успокоилось, а вот качка не прекратилась. Попытавшись сесть, Айрис снова повалилась на постель. Каюта была незнакомой, без лишней мебели. Кровать, стол, пара стульев. Все прибито к полу. Она еще пыталась выловить детали, когда перед глазами возникло лицо капитана Эмергода.

— Тебя отравили, милая. Мы нашли у тебя в желудке следы печенья. Кто тебе его дал?

Фраза «нашли в желудке» звучала столь же мерзко, сколько и пугающе. Как они могли до него добраться — до желудка? Впрочем, ее наверняка вырвало, а капитан лишь сложно выразился. Ничего страшного. Хотя, вспомнив взгляд колдуна Кристора, Айрис не удивилась бы, если ей сказали, что желудок у нее вынули, осмотрели и вернули на место.

О чем они там говорили? Печенье?

Она с трудом сфокусировала зрение на лице Ксандера. И снова эти глаза — золотые, с узкими вертикальными зрачками. Впрочем, Айрис болела, ей об этом не сказали, а галлюцинации в таком состоянии вполне логичны.

— Вспомни, где ты ела печенье? Кто его дал? Это важно, — голос у Эмергода был непривычно заботливым. Впрочем, он, вероятно, тревожился, что одна из потенциальных «нимф» умрет. Что ж, тогда его переживания были объяснимы. Вот если бы он просто за Айрис переживал, она бы ни за что ему не поверила.

— Это «Радужная пыль», — послышался рядом неприятный голос Кристора. Потом ее взяли за руку. — Посмотрите на ее ногти. Видите, ногтевая пластина будто мерцает радужным отливом? Раньше модницы употребляли такой яд в крошечных дозах, чтобы добиться на ногтях подобного эффекта. Но потом поумнели — слишком много летальных исходов было после «украшательств». Яд щадящий, но эффективный. Действие начинается не сразу, может пройти день или два, но чем позже он проявляется, тем опаснее. Если поразит мозг, то жертва умирает быстро и без мучений. Но бывает, что отрава скапливается и в других органах, например, в печени. Тогда смерть нелегка. Магия здесь бессильна, нужна медицина, хотя сомневаюсь, что на островах есть специалисты такого уровня. Возможно, в Арвадской империи уже от «Радужной пыли» и лечат, но я давно не следил за развитием их наук.

— Как это так, нрог-штрокер-сахх? — вспылил Эмергод. — Магия бессильна, а медицина лечит? Мне нужны все пять невест. Что хочешь делай, но, когда мы сегодня прибудем в Джампагуа, чтобы она была на ногах.

— Могу накачать ее наркотой, — равнодушно заявил Кристор. — Слышал, что некоторые дурманы замедляют действие яда. Но жертвы потом все равно умирают. Моя специализация — некромантия и черная магия. Лечить людей я не учился. Можем подождать, пока она умрет, а потом оживить. Но саадульские колдуны обман точно раскроют. Мертвые невесты им не нужны.

— Донна, — вдруг вспомнила Айрис. — Она напекла мне печенья в дорогу. Такой трогательный поступок… Я даже не ожидала. Вряд ли там был яд. Я взяла с собой коробку и угостила других девушек. Селена Марон точно пробовала.

Столько слов сразу забрали у нее много сил, и Айрис снова впала в небытие, очнувшись, когда стекла в иллюминаторе были уже черными. Такими же темными и непроницаемыми, как глаза капитана Ксандера, который по-прежнему сидел рядом. Разве у него дел своих капитанских не было?

— Как там Селена? — с трудом выдавила она.

— С ней все хорошо, требует мясо и пирожки, — усмехнулся Ксандер. — Кажется, отрава была только в одном печенье. В том, что съела ты. И это неудивительно, если вспомнить, какой скрягой была Донна Этвелл. «Радужная пыль» — весьма дорогой яд. Выпей.

Он аккуратно поднес к ее губам плошку с пахнущей мятой жидкостью, другой рукой заботливо приподнял ей голову. Наверное, тот самый дурман, о котором говорил колдун, подумала Айрис и смело отхлебнула. Ее так тошнило, что губы сами потянулись к мятной настойке. Волнение в желудке успокаивалось уже от одного запаха.

— Хочешь, скажу, о чем думаю? — протянула Вельма, силуэт которой смутно угадывался у иллюминатора. На столе стоял фонарь и пара свечей в устойчивых подсвечниках, но в каюте по-прежнему было темно. И тихо. Тишина, когда ты на корабле, да еще в открытом море, обладает пугающим действием. Айрис и так было не по себе, а когда она силилась различить хоть что-нибудь — от звука волн до голосов на палубе, и не слышала ничего, становилось и вовсе жутко. Лишь легкое поскрипывание стула, на котором сидел Эмергод, нарушало безмолвие мира. Эти скрипы надолго застряли в голове Айрис, как ни силилась она их оттуда выгнать.

Казалось, Вельма обращалась к самой себе, потому что ей никто не ответил, да она, похоже, и не ждала ответа.

— Я слышала об одном странном обычае. В древности, когда Эймараох не спал, люди частенько ловили нимф, женились на них или удочеряли. Считалось, что нимфа в семье — к большому счастью. Но стоило нимфе эту семью покинуть — например, сбежать, или быть похищенной, как на домочадцев обрушивались страшные беды, одна ужаснее другой. Чтобы неприятности прекратились, нимфу нужно было