Нимфа лунного моря - Вера Александровна Петрук

— Тогда Патрика никто не спасет.

— Нет никакого Патрика, верно?

Она думала, что Ксандер не ответит, но капитан вдруг нашел руку Айрис и переплел пальцы с ее.

— Нет, — наконец, произнес он. — Возможно, учитывая наше, так сказать, предсмертное состояние, стоит сказать правду. Дракш-накхок. Но ты ведь в нее все равно не поверишь.

— Попытаюсь.

— Другим девушкам лучше не знать. Иначе они будут думать, что я псих.

«Вообще-то они и так думают, что ты сумасшедший», — подумала Айрис.

— Вспыльчивый — да, — поправил Ксандер, как всегда услышав ее мысли вслух. — Но не псих. Нгакт-тронх-гут-гутх.

— Клянусь, никому не говорить, если выживу, — честно пообещала она.

— Я хочу разбудить Эймараоха, — сказал Эмергод, и в комнате надолго повисла тишина.

Не дождавшись ее реакции, он продолжил:

— Мы считаем, что душа спящего Эймараоха заключена в драконе по имени Мараох. Созвучность имен не случайна, рракш-мпаракхаг. Не только морские жители лишились способности противостоять человеку. Все — вампиры, оборотни, ведьмы, колдуны и прочие, вынуждены были уйти в область преданий, став сказками и мифами. Чтобы не быть уничтоженными, как тритоны. Ваал силен и сдержал слово: никто из этих существ теперь не может навредить человеку. Зато человек может навредить им. Я хочу восстановить равновесие. Бог хаоса должен проснуться, чтобы мир, перевесившись на один край, не опрокинулся в бездну. Если мы вернем Эймараоха, вампиры снова будут питаться человеческой кровью, колдуны и ведьмы вновь станут устраивать человеческие жертвоприношения Черному хозяину, а оборотни — охотиться на людей в полнолуние. Гракш-нгуй-так! Примеров множество. Другое дело, что Эймараох спит уже давно, и за те годы, что люди властвуют на земле, нелюдей осталось мало. А с размножением у нечистой силы всегда были проблемы. Поэтому даже после пробуждения Эймараоха, если у нас все получится, люди останутся в большинстве. Почему ты молчишь, гштан-крух-касс? Не веришь?

Айрис почти уплыла в море тумана, но вынырнула, услышав его голос. Ей казалось, что с ней говорит не Ксандер Эмергод, а сам Эймараох.

— Верю, — прошептала она и вдруг поняла, что говорит абсолютную правду. Это было нелогично, безумно, неправдоподобно. И, вообще, так не бывает. Но он ему верила — каждому слову.

— Это хорошо, — Ксандер крепко сжал ее пальцы. — Спасибо.

Они какое-то время молчали, пребывая в своем собственном бреду, потом Айрис спросила:

— Значит, морионы сражаются за себя, колдун — тоже, Вельма — вампир, да?

Эмергод кивнул.

— Кто такой Мобариус?

— Морской змей-оборотень, — не стал вдаваться в подробности Ксандер. Айрис тоже решила не уточнять.

— Зачем тебе драконы? Это ведь ты похищаешь их по всему Лунному морю?

— Я их освобождаю, скарш-раккаракт — мрачно произнес Эмергод. — Дракон — символ Эймараоха. Ваал убил почти всех драконов, те же, что выжили, расстались со свободой. Они, как вампиры и тритоны, не могут пользоваться своей силой, гракх-гарт-шуст-насс, чтобы нападать или защищаться. Капитан порта Джампагуа, у которого я украл дракона, выставлял его на боях против собак. Предварительно сняв с того чешую. Мы вытащили его прямо с арены, едва живого, истекающего кровью. Ракшас-застрок! Кристор сумел его вылечить, после чего мы выпустили дракона в горах Арсамака. К острову почти нет пути — сильное течение и рифы. Какое-то время дракон будет там в безопасности, но, если Эймараох не проснется, его рано или поздно снова поймают. Ни рифы, ни течения людей сегодня не останавливают.

Айрис сглотнула комок в горле, совсем не ожидая услышать такую историю в ответ на свое любопытство. Самое странное — она до сих пор верила Ксандеру. Может, дурман колдуна продолжал мутить сознание, а может, сам Эмергод оказывал на нее гипнотическое воздействие, но Айрис слушала и верила каждому его слову.

И тут она вспомнила, о чем хотела спросить с самого начала.

— Значит, одна из нас, правда, нимфа?

— Да, — уверенно кивнул Ксандер. — От пения нимф драконы, действительно, засыпают, но насчет всего остального я солгал. Кан-штасс-кархор. Никто не может превратить человека в дракона, разве что боги. Но обычно до людей им нет дела. Мы искали не какую угодно нимфу, а весьма определенную. И ею должна быть одна из вас, штуркасс-гархан.

Капитан перевел дух и продолжил:

— Я не смогу объяснить, откуда столько знаю про Эймараоха. Большую часть информации нашел Кристор, который посвятил пробуждению Бога хаоса всю жизнь. Есть предание, что Эймараох любил одну нимфу. Ваал убил ее, как только сумел усыпить брата. Крракш-хтонруксай! Но некоторые маги, и в том числе Кристор, подсчитали, что дух возлюбленной Эймараоха возродится в год Белой луны, в месяц Полного снега, в море у побережья Колыбели Богов. То есть, рядом с Домникой. И это будет девушка-«нимфа», светловолосая, с зелеными глазами и с божественным голосом, лаласакш-мхор. Мы были крайне удивлены, когда обнаружили, что не одна, а пять похожих девушек родились в то же время и в том же месте. И внешние данные у вас совпадают. Кристор предлагал выбрать одну из вас еще на Домнике, но мы решили не рисковать и отвезти всех на Саадул. А тут совпало, что Арвада решила захватить Домнику, и губернатор попросил помощи у колдунов. Те же по исторической традиции потребовали невест, гхуйк-штынсай. Одним словом, нам повезло. Мы верим, что, если «возлюбленная» нимфа споет Эймараоху, спящему внутри дракона, Бог хаоса проснется. Как видишь, вся наша миссия — на вере.

— А это правда, что драконы едят нимф? — спросила Айрис, вспомнив страхи Руяны.

— Увы, да, — подтвердил Эмергод. — Поэтому Кристор, Вельма и я отправимся с вами на Саадул, дрокш-гыркаш, и будем тщательно охранять ту девушку, которая окажется нимфой, чтобы ее случайно не съели. Куркш-даласк-мровшинхасс!

Айрис промолчала, решив не нагнетать и не спрашивать, что будет, если той «возлюбленной» нимфы среди них не окажется. Или если в драконе Мараохе не спит дух Бога Хаоса. Но любопытство взяло свое.

— Получается, нимфа тоже должна вспомнить, что любит Эймараоха? Допустим, он пробудится, а нимфа его не помнит. Она ведь в новом теле, как бы сказать. Что тогда?

— Не знаю, — честно признался Ксандер. — Одно скажу. Я не дам ее в обиду. Мррат-шас-нингуй-сакх!

Звучало хорошо, хотя она не представляла, как можно защитить