Отель «Петровский» - Альбина Нури

– Пить надо меньше, – отрезал начальник, но денег дал. Правда, в два раза меньше, чем договаривались. Дура-баба взяла, ушла и больше не вернулась.

Мужики посмеялись над ней, позубоскалили вволю, только зря. Через день еще один ночной уборщик отказался работать и попросил расчет. Он был заикой, говорил так, что понять его было сложно, но видно было, что парень напуган.

А потом пропал Сеня Мокрый. Работал ночью, а к утру не вышел из здания.

Начальство решило, что Сеня просто смылся и все, безо всяких причин: известно же, что тут за народ! Только Митя и остальные уборщики знали: быть такого не могло.

Сеня работал в две смены, был он не такой пропащий, как все остальные, хотел заработать денег, купить приличную одежду, сдать какой-то платный не то тест, не то экзамен, чтобы устроиться в охрану, брат обещал помочь. Сеня не стал бы сбегать.

– Забрали его! – с суеверным ужасом говорил Митя. – То, что живет в подвале больницы, забрало. Я слыхал, морг там был в прежние времена.

Один-единственный раз, аккурат через три дня после пропажи Сени Мокрого, Митя остался работать в ночную смену.

– Последний день был. Нам пообещали двойную плату, если быстро доделаем, вот и пришлось. Поначалу все хорошо шло, мы все вместе были, в одной куче.

А потом, ближе к полуночи, Митя отделился от остальных: нужно было перетаскать мешки с мусором, которые стояли возле подвальной двери. Там, за дверью, имелся, как говорили, целый подземный лабиринт.

– Я мешок-то взял, закинул на спину, слышу – шебаршится кто-то. За дверью, то есть! А никого внутри точно нет: замок-то запертый! А все-таки… Шаркает, как будто ноги у него больные, и вот он ходит, круги наматывает. Меня дернуло за язык: «Кто там, говорю?» На секунду стихло все. А потом оно как завоет, зарычит, что твоя дворняжка!

– Так может, собаку там заперли случайно? – предположил Илья.

Митя поглядел на него, как на идиота:

– Я говорю «как дворняжка»! Голос человечий был! Побормочет что-то – и опять давай выть, как буйно помешанный. Я мешок схватил и рванул наверх. Еле отдышался, а ведь опять надо вниз идти.

Митрофан собирался духом долго, но все же пошел – деваться некуда было. Рассудил, что оно за дверью, а дверь на замке, так что ему не выбраться. Следующие ходки прошли спокойно: из-за двери не доносилось ни звука, и Митя брал мешок, тащил по лестнице, спускался за очередным.

Когда оставалось забрать последний мешок, Митя уже расслабился и готов был поверить, что вой и бормотание ему почудились. Однако вновь приблизившись к проклятой двери, обнаружил, что та приоткрыта.

– Мне бы сразу бежать оттуда, плюнуть на мешок и на дверь эту, а я застыл, к полу прилип. Стою дурак дураком и гляжу на щель. Лампочка яркая, а там, внутри, темно. А после слышу – шаркает опять. Идет кто-то будто. Все ближе, ближе… Идет из темноты прямо на меня! Дошаркал до двери, а после… – Митя весь побелел, уйдя в воспоминания, как будто снова оказался там, в подвале, рядом с полуоткрытой дверью. – Рука оттуда высунулась. Старческая вроде – сухая, худая. Ногти длинные, черные. И вся в язвах. Взялась за дверь и толкнула ее!

Вот тут Митя, наконец, обрел способность двигаться. Никогда в жизни не думал, что может с бегать с такой скоростью. Летел вверх по лестнице и каждую секунду ждал, что его схватят и утащат обратно, в темноту.

– Постоял бы еще немного, и оно бы вылезло оттуда, тогда все, пиши пропало. Не знаю, что это за тварь. Мертвец ли, а может, демон. Но я его не выдумал! И не пьяный был, чем хочешь поклянусь.

Завершив свой рассказ, Митя, протрезвевший от вновь пережитого ужаса, вознаградил себя хорошей порцией выпивки. Глотнув, расслабился немного и уже спокойнее проговорил:

– Сеня Мокрый не сумел сбежать. А меня бог миловал. За мешком я не вернулся. Утром взял свои деньги и все. Больше в те края ни за что…Слушай, Илюха, найдутся же чудики, которые там за свои денежки ночевать станут, а? – Митрофан засмеялся было, но смех быстро угас, как огонек на ветру. – Злое это место, точно тебе говорю. Злое и голодное.

Митины слова звучали в ушах и после того, как Илья вернулся домой. Готовил ужин, общался с матерью, рассматривал ее рисунки, давал лекарство, помогал лечь спать, а сам все вспоминал сегодняшний разговор.

И то, что Митя говорил, и, главное, как. Ужас, потрясение, которые звучали в его интонациях, были настолько отчетливы, что у Ильи и мысли не возникало, что старый пьяница все выдумал. Митрофан верил, что «злое и голодное» существо обитало в подвале отеля «Петровский», и Илья тоже верил в это. С одним лишь дополнением: подвалом все не ограничивалось.

Нечто зловещее, темное окутывало все здание, обвивало, ползло по стенам, как ядовитый плющ, просачивалось между кирпичей, растекалось по коридорам и лестницам.

Можно сказать, что людям, живущим в двадцать первом веке, не пристало поддаваться суеверному ужасу, но, с другой стороны, считать глупым суеверием все, чему современная наука пока не сумела найти логичного и разумного объяснения, не менее глупо.

Была уже полночь, но сон не шел. Мать давно спала, а Илья все сидел за письменным столом, включив настольную лампу. Он часто работал ночами, сверхурочно, писал не только для журнала «Скорость света», где был трудоустроен официально, но и для разных других изданий, в основном сетевых. Но сегодня дело было не в срочной статье, которую утром требовалось отправить в редакцию или выложить на сайт.

Голубоватое свечение от монитора ноутбука смешивалось со светом настольной лампы, вся остальная комната тонула во мраке. Прежде Илья никогда не обращал внимания на темноту вокруг, но сегодня это нервировало. Его так и подмывало включить люстру, а еще зажечь свет в прихожей и на кухне, но он не позволял себе это сделать. И из соображений экономии, но главное – не хотелось поддаваться боязни. Нехорошо, недостойно, по-детски.

Между тем страх был. Еще какой. Прошлой весной, когда Миша, Леля и Томочка спасли его от потусторонней сущности, страха как такового Илья не испытывал. Он, в отличие от того же Миши, попросту не помнил, что с ним творилось на протяжении месяца – двух. Теперь же все было иначе, он проживал эту историю осознанно, с открытыми глазами.

Илья и сам не знал, что пытается найти в интернете: всю информацию, которую мог отыскать в интернете о Петровской больнице и последовавшей реконструкции, он уже перечитал не по одному разу и ничего ценного не обнаружил. По крайней мере, такого, что проливало бы свет на происходящее сейчас в стенах отеля. Но прекратить не мог: листал сайты, открывал новые страницы, вчитывался в текст.

Глаза начало пощипывать – так часто бывало, если он долго сидел за компьютером или ноутбуком. Завтра глаза будут красные, как у кролика-альбиноса. Хватит дурью маяться, решил Илья, пора ложиться: первый час уже.

Он навел курсор мыши на «Пуск», намереваясь выключить ноутбук, и одновременно левой рукой выдвинул верхний ящик письменного стола, чтобы взять флакончик с глазными каплями. Пока нашаривал флакон (всегда кладешь на одно и то же место, но в итоге он оказывается засунутым между блокнотами, ручками, флешками, стопками бумаг), монитор погас.