Отель «Петровский» - Альбина Нури

– Так забыли бы об этом – и дело с концом. – Тесла Леонидовна выговорила это нарочито легким, искусственным тоном, точно пытаясь как-то проверить Илью или на чем-то подловить.

– Не могу, – ответил Илья. – Туда устроилась девушка… – Почему ему всегда так трудно определить Томочкин статус, прояснить ее роль в собственной жизни? – Девушка, которая мне дорога. Я боюсь, ей угрожает опасность.

– Это все? – быстро спросила Тесла Леонидовна. – Или есть еще что-то?

– Есть, – ответил он, понимая, что если он хочет правды, то и самому лучше не лгать собеседнице. – Мне стало казаться, что я продолжаю видеть что-то нехорошее. Дома, в подъезде.

– В темноте, – договорила она за него.

Илья кивнул. Взял в руки чашку, чтобы справиться с волнением, отхлебнул светло-коричневую бурду, что плескалась внутри.

– Спасибо за честность. Простите мою настойчивость, но мне нужно было понимать, с кем я имею дело, что вам известно. Надело выглядеть городской сумасшедшей и ловить косые взгляды, стоит заговорить о чем-то, что выходит за рамки обыденного мировоззрения. Раз вы тоже видели, значит, верите, даже если и не желаете. И, выходит, мы будет говорить на одном языке.

Тесла Леонидовна сделала глоток и отправила в рот кусочек печенья.

– Я расскажу вам, что знаю. То, о чем никто не хотел слушать. А вы уж потом сами решайте, как вам поступить.

– Спасибо.

Она отставила чашку в сторону и выдвинула один из ящиков письменного стола. Покопавшись в его недрах, извлекла на свет книгу в мягкой обложке.

– Здесь все сведения, которые я смогла собрать о Петровской больнице. Я систематизировала и отредактировала свои записи, а потом отдала в типографию, чтобы они сверстали и отпечатали эту книгу. Она существует всего в нескольких экземплярах, прочитать ее желающих не находится. – Женщина вздохнула. – Это что-то вроде колдовства, знаете ли. История той больницы меня захватила и проглотила, я была одержима ею – сама не понимаю, как так вышло. Так вот, когда собрала все воедино и засунула под обложку, то надеялась, что эта тема оставит меня в покое. Но, похоже, это вряд ли получится.

Тесла Леонидовна раскрыла свою книгу, перелистнула страницы.

– Человека, который построил здание нынешнего отеля, звали Николаем Федоровичем. Богатейший был человек. Очень умный, разносторонний и весьма жесткий, практического склада. Происходил он из старинного купеческого рода Петровских. Его предки гоняли гуртом скот из Поволжья в Москву. После сдирали с животных кожу, продавали на кожевенные заводы; сколотили на этом немалое состояние. Однако отец Николая делами не занимался, был игроком, к несчастью, неудачливым. Проигрался в пух и прах и застрелился. Мать вскоре умерла, так что будущий «миллионщик» с десяти лет воспитывался в семье бездетного дяди, брата отца. Тот тоже коммерческой жилки не имел, проживал потихоньку остатки состояния, интересовался естественными науками и для своего племянника желал карьеры ученого. Однако Николенька как раз-таки был коммерсантом от Бога. Дядюшка души не чаял в племяннике, отправил учиться в столицу. Николай не подвел: университет окончил блестяще, успехи во всем показывал отменные, однако в Петербурге оставаться не пожелал, и ученого из него не вышло. Едва он завершил учебу, как дядя отошел в мир иной, оставив любимому племяннику деревянный двухэтажный дом на тихой улочке да небольшой капиталец.

Илья слушал внимательно, позабыв про кофеобразную бурду и сладости. Свой рассказ Тесла Леонидовна сопровождала фотографиями, разворачивая книгу так, чтобы ему было удобно смотреть.

Николай Федорович Петровский внешне отдаленно напоминал Тургенева с известного портрета, который висит, наверное, в каждой школе, в кабинете литературы: высокий лоб, благородные седины, обрамляющие красивое лицо, аккуратная борода и усы, умный, проницательный, немного печальный взгляд. Только Иван Сергеевич Тургенев на портрете был старше, у Петровского же никакой седины не было. Волосы и борода были черные, а черты более резкие.

– Петровский учредил в Быстрорецке торговлю мануфактурным товаром, основал крупнейший в России торговый дом. Продавал ткани, изделия из льна, ситца, шерсти, шелка, причем не только в нашей губернии: вел дела по всей России, поставлял товары в Сибирь, на Урал и на Кавказ, а также в Азию. Дело росло и ширилось, Петровский не знал устали: не кутил, не транжирил заработанного, в быту был скромным, не стремился окружить себя роскошью. Николай Федорович основал фабрику, которая после революции была переименована в «Красную искру» и работала долгие годы; был соучредителем и акционером крупнейшего банка. И все это, заметьте, сам, благодаря уму и упорству, без чьей-либо протекции.

– Он был женат?

– Дважды. Первая жена, Агафья, подарила ему сына Дмитрия. Она была дочерью друга его дядюшки. Николай Федорович знал Агафью с детства, они вместе росли и были, судя по всему, очень близки. Супруги прожили вместе почти пятнадцать лет, а потом Агафья умерла. Петровский долго не женился, и только в возрасте пятидесяти лет обвенчался с Натальей.

Тесла Леонидовна показала Илье портреты Агафьи и Натальи. Женщины были очень разными: Агафья на вид круглолицая простушка с совиными глазами, а вот Наталья – настоящая красавица. Тонкое лицо, выразительные глаза, вытянутые к вискам, лебединая шея.

– Наталья была из обедневшего дворянского рода. Петровский влюбился в нее и вскоре решил жениться. Избранница была гораздо моложе: ей не было и двадцати, ему – без малого пятьдесят. Сын Петровского, кстати, литератор, выпускавший журнал «Золотое перо», и тот был старше Натальи, и не одобрял брака отца, считая ту ловкой девицей, сумевшей охомутать, заморочить немолодого уже, одинокого человека. Но Петровский, судя по всему, впервые в жизни потерял голову и готов был смести ради своей любви любые преграды.

«Седина в бороду – бес в ребро», – подумал Илья.

– Многие были удивлены, что такой суровый и аскетичный человек вдруг решился круто изменить свою жизнь. Но, как бы то ни было, брак был заключен.

Тесла Леонидовна снова придвинула книгу к себе и зашуршала страницами.

– Здание, в котором долгие годы располагалась больница, а теперь находится отель, Петровский построил для своей молодой жены. Это был его свадебный подарок. Николай Федорович ожидал, что Наталья будет счастлива в одном из самых больших, нарядных и красивых домов в городе, что они проживут там долгие годы в любви и согласии, но ошибся. Все пошло совсем не так почти с самого начала…

Дождь всю ночь хлестал по окнам, ветер бился в них с такой яростью, что стекла дрожали. Деревья в парке клонились к земле, раскачивались из стороны в сторону, напоминая людей, которые стенали и заламывали руки. Ветер безжалостно оборвал с ветвей последние листья, разметал их по дорожкам парка. Похожие на разноцветные лоскутки, они плыли по лужам, устилали мокрую землю, а дворник Игнат сметал их растрепанной метлой.