Убийство онсайт - Татьяна Шахматова

Мне почему-то очень нравились такие люди, особенно девчонки, особенно если они симпатичные. Наверное, я слишком уставал от моей родственницы-интеллектуалки, вечно державшей в тонусе серое вещество всех, кто оказывался в поле видимости. К тому же куриное фрикасе с грибным соусом и овощами на гриле выглядело аппетитно даже на фотографии в инстаграме Камиллы, очень хотелось бы попробовать что-нибудь из этой галереи высокой кухни наяву.

— Почему Паша передумал ехать, не знаете? — обратился я к Роксане и Камилле.

— Как почему? — Черные полумесяцы бровей Роксаны поползли вверх. — Совет директоров задумал расширять проекты в Латинской Америке, а Паша сопротивляется. Ему сейчас не до отдыха.

Черт бы побрал этого Пашу! В этот момент он нас тоже не посвятил. У Паши разногласия с собственным советом директоров! Страшная догадка вдруг осенила меня: крыса-невидимка на одном из ключевых проектов Латинской Америки, вызов эксперта для ее поимки. Свидетель. Боже, это было похоже на сюжет промышленного триллера, но, как показывала наша с Викторией практика, — жизнь иной раз преподносила такие триллеры, которые не то что невозможно придумать, их невозможно даже описать без того, чтобы тебя не обвинили в нереальности и сгущении красок. Если Кнопкин собирается, к примеру, слить проект, обвинить крысу и, призвав в свидетели признанного эксперта, подставить кого-то из команды, то все возможности для этого у него есть. Во всяком случае, разногласия с советом директоров по программам общих стратегий развития компании точно не предвещали ничего хорошего.

«Саша, ты где?» — прислала Виктория эсэмэс.

«Говорю с ребятами, я тут такое узнал!»

«Дуй домой!»

«Вика! Тут важно!»

«Звонил Паша: пока все были на совещании, у японцев оказалась информация по последним документам».

«Слив?»

«Да, крыса».

Я зажмурился, чтобы немного собраться с мыслями. Как-то все начинало феноменально подтверждаться.

— Что с тобой? — участливо поинтересовалась Камилла.

— Это из-за гуакамоле. Слишком много лука, — соврал я, поднимаясь с места.

Попрощавшись и пожелав девушкам крутого отдыха на океане, я направился в сторону выхода, однако выйти из кафе так и не смог.

Как булгаковский Степа Лиходеев, я ощупал себя, чтобы определить, в шортах я или нет, и, к великому своему сожалению, определил, что без шорт, а также без футболки и даже без кроссовок. Трусы… Трусы — единственное из всей одежды, что оказалось на месте. Я попытался оглядеться. Вокруг была непролазная темень и жуткий холод. Когда глаза немного привыкли, я различил вдалеке, как будто на выходе из туннеля, тусклый зеленоватый огонек.

Однако сделав попытку ползти в сторону огонька, я тут же прижался грудью к чему-то твердому и на ощупь ледяному. RIP — было выбито на плите. В тусклом свете я едва различил даты, имени было не разобрать. Этого еще не хватало — чья-то могила! Меня мелко затрясло, теперь уже не столько от холода, сколько от ужаса. Руки и голые колени ощущали гладкую прохладную ткань. Почему ткань? Я налетел животом на еще одну плиту, которая была воткнула под углом, и поэтому сразу заметить ее было невозможно. Со стороны зеленого огонька послышались голоса и звуки музыки.

Внезапно я наткнулся рукой на что-то резиновое — это была подошва ботинка. Дальше, как уж водится в таких случаях, следовала нога: холодная и твердая. Я сделал еще несколько движений вперед и почти зарыдал от абсурда происходящего.

Через прорези в хоккейной маске на меня с укором смотрел Джейсон Вурхиз, знаменитый маньяк-убийца, роль которого исполнял манекен из магазина одежды. Света стало больше. Зеленая лампочка оказалась светильником над входом в импровизированный грот, из которого я наконец выбрался на ночную улицу, точнее, на площадь, по окружности которой располагались многочисленные кафе и ресторанчики.

Сознание окончательно вернулось в тот момент, когда я увидел Анатоля, сидящего за столиком почти напротив ниши, из которой я вывалился. Он был один, мирно потягивал пиво из бутылки и явно ждал меня, потому что рядом с ним на стуле были аккуратно сложены мои вещи.

— О, по крайней мере никто не скажет, что у тебя нет карнавального костюма! — воскликнул Анатоль, как только увидел меня, стоящего в одних трусах и нескольких слоях искусственной паутины, которую я собрал, когда выползал из грота на свет божий, так как вход был задрапирован столь старательно, что пришлось прорываться напролом.

Я осмотрел мизансцену. Анатоль был расслаблен и немного подшофе. Тоже мне, принц, ожидавший пробуждения спящей красавицы.

— Где мы? — спросил я, едва ворочая языком. Только сейчас понял, что голова раскалывается, видимо, этот гад чем-то ударил меня, прежде чем затащил сюда.

— На площади Фош, место чудес, веселья и любви, — улыбнулся Анатоль, протягивая мне бутылку, но я взмахнул рукой, и бутылка покатилась по вымощенной плитками дорожке. Анатоль нахмурился.

— Ты чего? — спросил он мрачно.

— Толя, мать твою, который не Толя, а Анатоля, или кто ты там, помещик польский, исчадие Гейропы. Какого…

Договорить я не успел, потому что Анатоль смачно приложил меня ладонью по щеке. От шлепка этой мясистой ручищи в глазах снова потемнело, и я упал на стул рядом с виновником моих бед.

— Ты вообще ничего не помнишь? — спросил Анатоль, когда я пришел в себя.

Судя по силе удара, вставать в позу было не лучшим решением, к тому же я вдруг осознал, что действительно не могу вспомнить, что случилось в промежутке между тем моментом, когда я направился к выходу из уличного кафе рядом с «Гранде-Трафико», и тем знаменательным мигом, когда мой голый живот приклеился к бутафорской могиле.

— Тут народ массово Хеллоуин празднует… — сказал Анатоль все еще обиженно.

— Хеллоуин празднуют в ночь с двадцать девятого на тридцатое октября, а сегодня только двадцать восьмое, — внес коррективу я.

— Календарь помнишь, жить будешь, — с досадой пробормотал Анатоль и заказал еще пива.

— И воды.

Тимбилдер ехидно усмехнулся, но подозвал официанта. Мимо нас по площади то и дело фланировали ряженые. Кого тут только не было: от мертвецов до диснеевских принцесс, — так что я в своей паутине смотрелся вполне органично. На улице было намного теплее, чем в гроте, я бы даже сказал, жарко. Довольно странно, принимая во внимание тот факт, что ночью мы с Викой мерзли, даже закрыв окна.

— В Эквадоре принято все праздновать загодя, народ тут, видишь, веселый, в сентябре елку собрали, — сообщил Анатоль.

Он явно издевался.

Анатоль потягивал пиво и смотрел на меня вопросительно.

— Не помнишь? — поинтересовался он снова, едва сдерживая смех. — И коктейль из колады-морады с качасой тоже забыл?