Проклятье тирольского графа - Анна Демина

— Стерва она, — Бэмби подняла бокал. — Не будем портить вечер. Она улетела. Была и нету!

— На метле что ли? — смех у меня получился деланный, но похоже, Бэмби этого не заметила.

— Давай за тебя, Кисуль! — она легонько звякнула о мой бокал.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 24

Потом она принялась обсуждать какой-то фильм.

Только мне было не до фильма. Я кожей чувствовала, что все его друзья издевались надо мной и что-то недоговаривали. Что именно, догадалась я только теперь. Не знаю, права я была в своих догадках или нет. Но сопоставив недомолвки Бэмби и найденную мной в регистрационном журнале запись, я поняла, что Стас закатился сюда со Светкой. И он кувыркался с этой тварью здесь. И может быть даже на этой самой кровати! Может прямо под этим одеялом!

Одеяло полетело на пол. Я дотянулась и ударила подушку.

— Тварь! Тварь! — я подскочила на постели и принялась лупить подушку кулаками. — Тварь!

На месте подушки я ясно видела ухмыляющуюся рожу Светки.

— "Тебе со Стасом не тяжело?" — передразнила я её. — Нет! Не тяжело! Нет! — продолжала я избивать Светку. — Убирайся отсюда!

Я схватила подушку и запустила её в стену. Мне казалось, что даже воздух в номере пахнет духами этой стервы. Что одеяло пропитано её потом. И даже гостиничный халат, и тот издаёт её тошнотворный запах. Я дёрнула пояс, сорвала с себя халат и со злостью запустила его в ванную.

— Тварь! — крикнула я ему вслед.

В окно постучали. Я обернулась. На балконе, прямо за дверью стоял какой-то мужик. Он улыбался и помахивал мне цветами.

— Что?! — свирепо крикнула я ему.

Растянуть улыбку ещё сильнее ему помешали уши. Он показывал на ручку двери и знаками просил впустить его в номер.

— Сюда? — на "раз" я спрыгнула с кровати, на "два" — щёлкнула замком. — Добро пожаловать! — я хлопнула себя по плечу и согнулась в русском поклоне. Из одежды на мне были только трусики.

— Прошу прощения, я не вовремя? — кавалер с балкона прикрыл глаза букетом маленьких белых роз.

— Почему же не вовремя? Пока летит этот чёртов снег, я совершенно свободна! — я схватила его за рукав и усадила на кровать. Я сама себе поражалась, что я делаю, но остановиться уже не могла. — Чувствуй себя как дома!

— Мне немного неудобно… — видимо, он стеснялся.

— Что так? А-а! — я оценила свою наготу, но злость, переполнявшая меня, не поспособствовала одеванию. Плевать мне на это было.

— Простите, но у меня сегодня день рождения… — пробормотал он смущённо.

— Прекрасно! Поздравляю тебя, от всей души! — я протянула руку, пожала его ладонь, но уже не могла остановиться и продолжала вести себя как записная хамка. — Мне подарить тебе нечего.

— Я вас видел вчера, на балконе, — сообщил незнакомец.

— Понятно всё! Ты — извращенец!

Он вдруг встал, притянул меня к себе и впился поцелуем в мои губы.

Я опешила и только поэтому не успела оттолкнуть его. Он же продолжал целовать меня и прижимал мою голову к своему лицу. Роста он был довольно высокого и, чтобы целовать меня, ему пришлось наклониться. В голове моей зазвучала музыка. Я вдруг поняла, что уже слышала её сегодня. Это была музыка из часов. Я хотела оттолкнуть этого нахала, но вдруг совершенно потеряла волю.

Вместе с головокружением и слабостью пришло понимание, я узнала его. Это был Геркулес. Тот, что появился в часах на смену вчерашнему Аполлону. Всё происходящее дальше я видела будто со стороны. Геркулес продолжал меня целовать. И делал он это так горячо, что я подалась ему навстречу. Мне будто бы запретили ему сопротивляться. И я удивилась себе, когда поняла, что стою на цыпочках и всем телом тянусь к нему. Вообще-то я всего лишь хотела наорать на него и выставить за дверь, но этот стремительный и неожиданный поцелуй нарушил все планы. Я замерла в оцепенении, а он наполнял меня своей нежностью. Ему не нужно было больше притягивать меня. Ведь я уже была не в силах оторваться от него. Он чувствовал это. Он ласкал мои плечи, проводил по спине широкой тёплой ладонью, заставляя прижиматься к нему грудью.

Почти не отрываясь от моих губ, он сдёрнул узорный свитер, рубашку. Мощная грудь, как пишут в романах, без единой волосинки переходила в плоский и живот. Я не понимала, что со мной происходит, но он не давал мне опомниться. Он поглаживал меня по спине, потом правая его рука скользнула по моему боку. Слегка сжимая пальцы, он проводил по груди. Голову мне наполнял туман. Я машинально продолжала его целовать. Сама же прогнулась навстречу его рукам.

Моя грудь пылала от жара. Голова закружилась. Во рту стало сухо. Как Геркулес оказался без брюк, я так и не поняла. Я уже не могла стоять и медленно опустилась на постель. Всё продолжалось как в тумане. Я полностью отдалась ему.

Я чувствовала все его желания. Самые тайные. Я их боялась, но было поздно, я стала его продолжением. Он снова погладил меня по спине и опустил свои руки к груди. В голове зашумело. Ощущения были на грани боли, мучительной боли. Он начал убыстрять темп. И ничего с этим поделать я уже не могла. И вот я почувствовала, как он почти замер.

Я не узнавала себя. Мне так хотелось быть честной со Стасом. Хотя, в чём быть честной? Такое теперь только Юле могло прийти в голову.

Постепенно туман отступил. Геркулес полежал рядом со мной и отправился в ванную. Через открытую дверь он поманил меня к себе. Однако, с меня было довольно, я велела ему выметаться. Я отвернулась от него и закуталась в одеяло.

Чьё-то мерное лёгкое дыхание наполняло комнату. Сон неожиданно прекратился. Не открывая глаз, я потянулась. Я повернулась, протянула руку и сообразила, что в постели кроме меня никого нет. Я вздрогнула и уже окончательно проснулась. Как же так? Дыхание, которое я слышала, было настолько реальным… Я не могла ошибиться. В комнате явно был кто-то другой. Чёрт! Если только сквозь сон я не услышала своё собственное дыхание. Я села и огляделась. Действительно, кроме меня в номере никого не было. Значит, перед пробуждением я слышала саму себя. Куда же подевался Геркулес? Засыпая, я чувствовала его поцелуи. Конечно же я не отвечала на них. Может, он обиделся и ушёл. Потихоньку. Пусть скачет по сугробам как заяц со своим днём рождения и со своими цветами. Хотя букет остался