Боги Египта - Наталья Павлищева

По тому, как тщательно служанки удаляли волоски с ее тела, как умащивали кожу, пропитывали ароматным дымком волосы, втирали масло в локти и подошвы, Незер поняла, что ее готовят к первой ночи любви. Удивительно, но глаза подводить не стали совсем, и пухлые губы красить тоже. Даже золотую краску на соски не нанесли. Волосы просто распустили, чтобы огненная волна локонов покрыла всю спину.

Ее провели в большую комнату с множеством светильников и широким ложем, покрытым мягкой подстилкой. Комнату наполнял аромат, от которого сердце забилось быстрей. А может, просто сказалось волнение?

Хатхор сама зашла проверить готовность подопечной. Придирчиво оглядела девушку, осталась довольна.

— Я надеюсь, ты сможешь показать все, чему тебя учили?

Незер только кивнула.

Сквозь волнение пробилась мысль, что ей не дали средство против зачатия, которое непременно давали с утра тем жрицам, что вечером ублажали гостей, но эту мысль перебили другие.

Служанки почему-то погасили все светильники, исчезнув из комнаты и оставив Незер в темноте стоящей перед ложем. Она была нагой, даже без браслетов и ожерелий.

Почти сразу в комнату вошел ее первый мужчина. Он был рослым, на полголовы выше даже ее отца, а самой Незер на голову. И явно видел в темноте, поскольку не стал пробираться на ощупь, а уверенно подошел к девушке, биение сердца которой слышно, казалось, на весь храм. От незнакомца исходил немного резковатый дурманящий запах, от которого голова у Незер закружилась окончательно.

Гость оглядел взволнованную красавицу, довольно хмыкнул, одна рука зарылась в ее волосы, поддерживая затылок, вторая властно легла на грудь. Губы прижались к ее губам.

Незер едва не задохнулась от этого поцелуя, а еще от нахлынувшего возбуждения. Оторвавшись от губ, незнакомец подхватил девушку под мышки и положил на ложе. Теперь его губы спустились к груди, завладев по очереди сосками. Поцелуй был страстным и болезненным, но Незер готова терпеть боль.

Если бы даже Хатхор не попросила ее показать все, чему обучили за годы пребывания в храме, Незер сделала это сама. Она откликнулась на действия любовника со всей страстью. И дело не в том, что он был первым, любовник оказался неистов и совершенен в своем умении любить, а девушка готова принять любовь.

Сколько это продолжалось, Незер не знала. Когда он уходил, появлялись служанки, помогали ей вымыться, вымыть волосы, снова умащивали и возвращали на ложе. Немедленно, словно ждал в соседней комнате, появлялся ее ненасытный любовник, и все повторялось. Они оказались достойны друг дружки, Незер тоже была неистощима. Ела ли она, пила ли — вспомнить не могла. Пила какое-то средство, наверное, то самое предохраняющее от плода.

Но все в жизни когда-то кончается.

Наступила ночь, после которой незнакомец, страст но поцеловав ее, тихо шепнул на ухо:

— Мы еще встретимся…

И впервые она глянула в его глаза. В комнате темно, но внутри глаз Незер увидела словно тлеющие красные угольки сквозь черноту ночи.

Очень хотелось сказать, что она тоже на это надеется, но говорить было некому. Незнакомец исчез, только полотно, застилающее ложе, и ее собственные волосы сохранили волнующий запах.

Утром Незер выяснила, что провела в объятьях незнакомца целую сумасшедшую неделю. Служанки шептались, что такого никогда не бывало, такие любовники даже в храме богини Хатхор не встречались.

Словно сберегая Незер для этого гостя, Хатхор распорядилась не допускать к ней остальных. Через пол-луны стало ясно, что у Незер не все как обычно. То ли зелье против зачатия не помогло, то ли потому, что ее не напоили средством в самую первую ночь, но Незер поняла, что зачала!

Это было ужасно, поскольку означало удаление из храма.

Те, кто рожал, больше не были жрицами Хатхор, они уезжали, никто не знал куда, а их детей отдавали в другие храмы. Такое случалось лишь трижды, а потому осталось в памяти жриц.

Незер не представляла, как сможет жить вне храма. Возвращение домой немыслимо, жрицу храма никто не возьмет замуж, куда ей деваться? Хатхор щедро платила тем жрицам, которые заканчивали свою службу, но дает ли она золото рожавшим, этого Незер не знала.

Но куда больше будущего беспокоила невозможность встречи с таинственным отцом ее возможного ребенка. Уйдя из храма, она никогда не встретится с ненасытным любовником.

В переживаниях прошла неделя. Никаких изменений, кроме отсутствия регулов, в ней не было заметно — не тошнило, как других, не хотелось ничего странного… Незер понимала, что чем раньше предпримет меры, тем вероятней у нее что-то получится. Женщины избавлялись от беременности, она об этом слышала, только вот как?

Единственная, к кому Незер могла обратиться, — ненавистная старуха, которая привезла ее в храм. Никто не знал ее имени, за глаза называли Старухой, а прямо никогда не обращались, она не терпела просьб или вопросов, говорила всегда только сама и только приказывала. Старуха была последней, у кого Незер хотела бы просить помощи, но выбора не оставалось.

— Ты беременна? — колючие глаза буквально впились в лицо девушки.

— Кажется, да. Мне забыли дать средство… Я не виновата.

Старуха коротко приказала:

— Помолчи!

Но Незер не для того винилась перед старой ведьмой, чтобы молчать.

— Мне нужно избавиться от плода!

— Еще чего?! Не смей даже думать об этом. Никому ни слова. Слышишь?

Старуха вела себя странно, она вовсе не была разгневана возможностью самой беременности, а вот просьба Незер избавить от плода старую жрицу возмутила.

Немного погодя Хатхор тоже узнала новость Незер, и девушка немедленно впала в немилость. Ее переселили в дальнюю часть храма под присмотр Старухи, приставили всего трех служанок и охрану. За Незер по-прежнему ухаживали, отменно кормили и снабжали всем необходимым, но богиня не желала ее видеть. Да и таинственный ненасытный любовник не появлялся.

Сначала Незер тосковала в одиночестве, потом привыкла, часами слушала рассказы храмового писца, которого ей привела Сети, так звали старуху. Незер слушала, раскрыв рот. Оказалось, что кроме любовных игр и математики в мире есть много удивительного. Она много читала, тем более в храме имелась куча папирусов.

Рос живот Незер, росли и ее познания, почерпнутые из рассказов и папирусов.

А потом она родила крепкого красивого младенца, зеленоглазого и рыжего. Зеленые глаза в Египте встречались, как и рыжий цвет волос, но долго любоваться своим необычным сокровищем Незер не пришлось, в одно далеко не прекрасное для нее утро ребенок исчез. Проснувшись, юная мать обнаружила пустую люльку.

Отчаянье Незер не знало границ! Ее младенца похитили!

Но Сети осадила:

— Ты же знаешь, что детей забирают у матерей.