Экстремальное чтиво - Сергей Юрьевич Демьяхин

не поздно? По другому списку пройтись.

— Нет! — оборвал его Александр. — Не надо пока. Поехали домой.

Психиатр Головкин торжествовал недолго. Поняв, что друг его лишь каким то чудом остался в числе живых, он почувствовал смертельный страх и угрызения совести. Действительно, разве стоило звонить бандитам и, практически предав несчастного Толоконного, выписать ему пропуск если не на тот свет, то со стопроцентной гарантией в сумасшедший дом?

После своего звонка Александру, ещё не догадываясь, к каким последствиям это приведёт, Головкин быстренько оделся в новый спортивный костюм и отправился лицезреть картину возмездия.

Только когда взрывом выбило стёкла и из окон повалил густой дым, он понял, что натворил.

Психиатр, конечно же, видел метания обезумевшего от горя Виктора Степановича, злорадно смеялся над его нелепой суетой вокруг вновь обретённого радиатора, но потом ему стало совсем не до смеха.

Травматолог теперь уже окончательно свихнулся. Даже на расстоянии Головкину был ясно виден его диагноз.

— Степаныч, дорогой, ты в порядке? — подскочил он к бывшему другу, но тот вроде бы и не расслышал его вопрос, как сомнамбула шагая к своему дому.

— Степаныч, миленький, постой. — Головкин схватил его за руку.

Виктор Степанович остановился. Народ, увлечённый стихийным бедствием, не обращал никакого внимания на двух странных мужчин, стоящих прямо в центре перекрестия всех дворовых тропинок.

— Прости меня, я не хотел, — попытался психиатр завязать разговор.

— Не хотел… — эхом отозвался тот.

— Слава богу, хоть ты живой.

— Ты живой…

— Что с тобой? — испугался Головкин не на шутку.

— С тобой…

Глаза Виктора Степановича подозрительно походили на глазные протезы восковых фигур из музея мадам Тюссо, а голос звучал в миноре, повторяя за психиатром окончания всех его вопросов.

— Степаныч, я тебя вылечу, — глотая слёзы, поклялся тот.

— Вылечу…

— О, боже!

— Боже! — Виктор Степанович глянул в небо. — Вылечу. Жди меня, боже! Я сейчас вылечу!

Головкин вдруг понял, что начинает терять терпение.

— Подсадить? — с издёвкой спросил он.

— Боже, я уже вылетаю. Жди!

— На старт! — рявкнул психиатр. — Внимание! Марш!

Толоконный подпрыгнул на месте, взмахнул руками и загудел, как реактивный самолёт. На лице его застыла счастливая улыбка.

— Налицо ещё один факт терроризма! — заявила с экрана всё та же настырная журналистка. — Все мы являемся свидетелями очередной попытки насадить в городе панику и неуверенность наших граждан в завтрашнем дне. Взорвана квартира в жилом доме. Кто возьмёт на себя ответственность за этот акт? И что это за лавина погромов, прошедшая сегодня ночью? Около пятидесяти торговых палаток были самым варварским способом изуродованы и разграблены. Наступило новое время, новая эра. Да, похоже на то, что в город пришла эра терроризма. Пожарные уже затушили огонь. Возможно, там были люди. Сколько их — неизвестно…

Иван выключил телевизор и потянулся к стакану.

— Нихрена себе! — восхитился Александр. — Это ж надо! Меня уже к террористам приписали.

— А тебе не по фигу? — спросил Иван. — Пусть болтает, что хочет.

— Нет, надо бы с ней поговорить. Пусть не мелет ерунды. Вот закатаю её в бочку с цементом, будет знать.

— Да что ты как ребёнок, ей богу? — усмехнулся Иван.

— Ладно, — поморщился бандит. — Пусть живёт. Слушай, а ты не знаешь, где наши бабы, а?

— Не знаю. Моя со мной вообще перестала разговаривать. Не пойму её никак — то в ноги кидается, а то морду воротит.

— Цену набивает, — уверенно заявил Александр.

— Думаешь?

— А то? Ну сам посуди, разве может она бросаться такими мужиками, как ты?

— Правда?

— Конечно! Даже моя и то на тебя поглядывает.

Иван мечтательно промолчал и в этот момент в гостиную вошла Надежда.

— О, Наденька, присаживайтесь.

Александр зачем-то встал и уступил ей свой стул, хотя стульев, дружным кольцом окруживших обеденный стол, могло хватить человек на сорок, а то и больше.

Та присела на краешек и осторожно положила гипсовую руку перед собой.

— А где Саша? — спросил бандит и развалился рядом.

— Сейчас придёт.

— Что значит — сейчас придёт? Она вообще дома? Знаю я эти её штучки-дрючки. Ванёк, ты не мог бы сходить посмотреть, где она?

— Мог бы, — тут же ответил тот и облизнул губы.

Надежда метнула на него ревнивый взгляд и отвернулась.

— Вот так и живу, — обнял её Александр и притянул к себе. — Только Ивану и могу доверять теперь, остальные все козлы. Эх, нет в жизни счастья.

Иван потихоньку выскользнул из-за стола и вышел за дверь.

— Ты когда-нибудь изменяла ему? — спросил бандит.

— Нет.

— Молодец! Какая же ты молодец. Люблю таких…

И он немедля запустил свою лапу ей под юбку.

— Иди сюда. — услышал Иван тихий, доносящийся непонятно откуда, голос Александры.

— Куда?

Дверь ванной комнаты открылась и он тотчас же был втянут внутрь её дрожащей рукой.

— Бери меня скорее! Ну давай же! Возьми меня всю. Ты лучший. Ты самый лучший в мире частный детектив.

— Да я не детектив, — сказал Иван, спуская штаны.

— А кто?

От удивления, Александра, вероятно, даже забыла, зачем его звала.

— Какая разница? — не понял он её реакции. — Тебе не всё равно?

— Есть разница. Я с каждым встречным не сплю, ты понял?

— Понял. То есть не совсем. А с кем же тогда ты спишь?

Иван не успел услышать ответ на поставленный вопрос, поскольку из гостиной вдруг донёсся дикий крик и грохот ломающейся мебели.

— Что это? — дёрнулся он и спешно натянул штаны.

— Не знаю точно, — принялась рассуждать Александра, — но, по-моему, это орал мой муж.

— А зачем?

— Откуда я знаю? Пойди и посмотри.

— Нет, — шарахнулся Иван. — Лучше ты.

— А я-то думала, ты бесстрашный и отважный, — протянула она разочарованно и, отворив дверь, вышла в неизвестном направлении.

— Ну и ладно, — пробубнил он ей вслед, — подумаешь, какие мы разборчивые.

Выглянув из ванной наружу и, убедившись, что войны вроде бы нет, Иван поспешил в гостиную.

Там по-прежнему находились Александр с Надеждой, правда, к этой довольно мирной картине прибавилось несколько перевёрнутых стульев, некоторые из них уже не подлежали починке.

— Что здесь случилось, Санёк? — спросил Иван.

Тот сконфуженно посмотрел на Надежду, потрогал затылок и скривился от боли.

— Всё нормально, Ванёк. Правда, Наденька?

Надежда баюкала загипсованную руку и отрешённо смотрела прямо перед собой.

— Он домогался меня, — сказала она. — Я об него чуть сломанную руку не сломала.

— Так это ты орала? — поинтересовался Иван.

— Нет, он.

— Домогался он! А ты что, забыла, как совсем недавно кидалась ему на шею? Конечно! Что ещё мог Санёк о тебе подумать?

— Что?

— Что ты развратная и распутная женщина. Именно таких и домогаются.

— Я именно так и подумал, — подтвердил Александр и с опаской покосился на страшное оружие Надежды.