Арка Купидона - Татьяна Владимировна Гармаш-Роффе

ты смотришь на то, чтобы сделать завтра тест?

Несколько мгновений он наслаждался зрелищем ее просиявшего лица.

– Ты согласна?

Вопрос был со всей очевидностью лишним. Она только спросила, что нужно взять с собой для анализа, и Даниэль покачал головой: ничего. Затем протянул через стол руку, раскрыв ладонь.

Люся положила на нее свою, и его пальцы сомкнулись вокруг.

Некоторое время они так сидели, рука в руке, не смея сделать новый жест, не смея позволить воображению заглянуть в день завтрашний, предвосхитить завтрашние жесты.

Наконец Дани отпустил ее ладонь и снова поднял бокал.

И в этот момент зазвонил его телефон.

Люся слышала голос Мики, но слов разобрать не могла. Однако, судя по тому, как нахмурился Даниэль, случилось что-то нехорошее.

– Мамин муж, Антон, скоропостижно скончался, – произнес он, закончив разговор.

– Ох, мои соболезнования! Что случилось, отчего?

– Причины пока неизвестны… Хотя на жаре, да с его весом, я не особо удивился, если честно. Жалко его, хороший был мужик, маму боготворил. Но проблема не в этом…

– А в чем?

– Мама в жуткой панике. Если не сказать, в истерике. Она произнесла странные слова. По-французски, но я тебе переведу: «Лук Купидона».

– Боже… И что это значит?

– Не знаю.

– Купидон, ведь это то же самое, что Амур, да? Бог любви? Тогда получается, что Амур послал в нее свою стрелу… То есть она в кого-то влюбилась?

– И поспешила оповестить об этом своих сыновей? Да еще в контексте сообщения о смерти Антона? Сомневаюсь. К тому же свои любовные истории мама никогда не делала «достоянием гласности»… Подождем до вечера, она обещала снова позвонить. Не исключено, что нам придется к ней лететь, помочь с хлопотами. Или кому-то из нас.

Даниэль, опытный кинопродюсер, отлично знал, что две интриги не могут существовать в сознании одновременно, – одна гасит другую. Так и сейчас, волнение любовного свидания внезапно разбилось в столкновении с беспокойством о матери. По словам Мики, такой он ее никогда не видел. Она задыхалась, кричала в телефон эти странные слова… Там что-то случилось. Что-то, помимо смерти Антона. Мама испугалась – а она не из пугливых… Ça va pas du tout[11]. «Надо к ней ехать», – думал Даниэль, глядя на Люсю. Глядя, но не видя.

И Люся это поняла.

– Дани, я пойду к себе, – поднялась она из-за стола. – Не буду тебе мешать.

Она направилась к двери.

– Погоди, – Даниэль поймал ее, – постой, сядь. Давай просто закончим ужин. За это время вряд ли что-то случится. Вечер, конечно, я себе не так представлял… Но что делать. Хотя бы съедим то, что я приготовил, – он смущенно улыбнулся.

Люся села обратно за стол.

– Надеюсь, ты это не из вежливости говоришь.

– Ты хоть раз видела, чтобы я что-то предлагал из вежливости? А не потому, что сам этого хочу?

Люся задумалась. На лице Даниэля отразилось удивление.

– Ты разве не знаешь?

– Дань, я ведь не могу читать твои мысли, – смутилась девушка. – Ты добрый. А добрые люди часто уступают…

– Как ты?

Она усмехнулась. Что есть, то есть.

– Доброта и слабость характера нередко сочетаются, – заметил Даниэль. – Но это не мой случай. Пойдем за горячим, поможешь мне.

Люся, направляясь на кухню, думала о том, что это, увы, как раз ее случай. В отличие от сестры, она слишком часто уступала чужому напору… И столь же часто об этом жалела.

Они принесли в гостиную еду: Даниэль взял противень с куском запеченной ягнятины, вокруг которого лежали маленькие румяные картофелины; Люся прихватила подставку для горячего и салатницу с листовым цикорием, заправленным на французский манер маслом и уксусом.

Даниэль разрезал сочное мясо, положил Люсе кусок и несколько картофелин, подлил вина в бокалы.

– Завтра мы с тобой… Нет, завтра мы только сдадим анализ, а результат получим… – Он включил мобильный, быстро пролистал сайты. – О-о-о, можно получить через двадцать четыре часа!

– Дань, я кажется, этот результат уже знаю.

– Честно говоря, с тех пор, как у меня объявился еще один отец, я тоже засомневался в нашем родстве…

Люся кивнула.

– Только не могу понять: наши родители играли в игру? Тогда зачем? Или они искренне были уверены? Но почему же не проверили?

– Так потому, что были уверены, – задумчиво проговорил Даниэль. – Ты сама ответила на свой вопрос.

* * *

Разумеется, Ксения и Реми охотно «пересеклись» с Микой, чтобы забрать ключи от квартиры Анжелы. Куда лучше осматривать жилье самим, чем разглядывать его фотографии.

Интерьер квартиры Анжелы словно сошел с картинки из дизайнерского журнала. Безусловно красивый. Явно дорогой. Запредельно претенциозный. И абсолютно обезличенный. Ни одной нотки индивидуальности – все «комильфо», то есть «как положено» по стандартам моды. Этому впечатлению способствовала и стерильная чистота, душащий идеальностью порядок. Понятно, наводила его домработница, однако вкус отражался хозяйкин.

«Нет, – мысленно поправила себя Ксюша, – не хозяйкин. Его у Анжелы нет. Она подчиняется диктату чужого вкуса, называемого модой».

Что-то Ксюша об этом читала… Страх ошибиться, сделать не так, «как надо»… Вбитое в детстве послушание без права на собственное мнение, позицию… Чрезмерно властный отец… Воспитание по принципу «Молчи, женщина, пока джигит разговаривает!». Поэтому и теперь, спустя много лет, лучше следовать диктату моды, чем осмелиться сформировать собственный вкус.

– Нам придется действовать очень осторожно, Ремиша, – произнесла Ксения на пороге. – При таком идеальном порядке очень легко что-то сдвинуть, положить не так, как было. Анжела не должна заподозрить постороннее вторжение.

Однако напрягаться им особо не пришлось. Видимо, Анжела редко принимала гостей в своих хоромах, отчего не прятала старые альбомы с фотографиями. А может, просто не считала, что они ее чем-то выдают.

Но они выдавали. Судя по датам – ее легким почерком все снимки были тоже подписаны, – она уже крутила роман с будущим мужем Франсуа Дювалем, когда еще встречалась с Олегом Костюковым.

Впрочем, кого это сегодня может интересовать? Разве только Этьена Пасье, который будет рад убедиться, что не напрасно много лет назад назвал Анжелу лгуньей и изгнал из своей жизни…

Альбомы с фотографиями мальчишек, бабушки, каких-то подруг никакой интересной информации не добавляли к биографии Анжелы Багировой. А вот плотный крафтовый конверт, где находились снимки Анжелы с разными мужчинами, был достаточно любопытным. Видимо, это те потенциальные женихи, за которых Анжела не сумела выйти, но с которыми имела отношения в надежде на замужество.

На полке Реми обнаружил портрет Франсуа Дюваля в рамочке, втиснутый между двумя книгами. Похоже, Анжела не испытывала потребности вспоминать время от времени человека, который так много сделал для нее и детей.

Кажется, они просмотрели все фотографии. Но ни разу Ксения не встретила то выражение бесконечной доброты, которое поразило