Бессмертная и невозвратная - Мэри Дженис Дэвидсон

Он покраснел и уселся на стул напротив меня.

— Сейчас с этой ерундой покончено.

— И наше вампирское сообщество премного тебе благодарно, поверь мне.

— Мы говорили о тебе, — сказал он. — Почему бы тебе не начать с самого начала?

— Что ж, я родилась в небольшом городке Кэннон Фоллз, в Миннесоте, пошла в местную начальную школу, где миссис Шультц была моей любимой учительницей. Мы переехали в Бернсвилль, когда мне было…

— Нет, — перебил он, — Под «началом» я имел в виду, когда ты стала вампиром.

— Ох. Коротенькая получится биография. В смысле, со мной пока произошло не так уж и много. В качестве вампира, я имею в виду.

Он выпучил на меня глаза.

— Бетси, ты, правда, мне нравишься, ты милая, и все такое, но ты несешь полную фигню.

— Неправда! И года не прошло, как я стала вампиром: вот что я имею в виду. И я была человеком в течение трид… двадцати пяти лет, в конце концов. Черт, да конкурс «Мисс Бернсвилль» был куда более стрессовым, чем вся эта вампирская политика.

— Ага, я это использую как дополнительную информацию, — пообещал Джон, но я знала, что он врет. — Перейдем к чему-нибудь поинтересней.

Я вздохнула.

— Ладно, ладно. Поинтересней, говоришь. Что ж, думаю, «поинтересней» началось в последний день моей жизни. И было хреново, скажу тебе. На самом деле, день, когда я умерла, начался отвратно и становился все хуже

— …а затем ты спрыгнула с крыши морга и перелезла в фургон мусоровоза.

— Джон, незачем повторять мне это. Я знаю историю.

— Но это же офигенная история! Я ее повторяю, чтобы ничего не нахреначить. Хотя и так никто не поверит, что это правда, — рассмеялся он.

Мы стояли в передней, и я втискивалась в свою куртку. Лаура уже приехала и шла по дорожке к дому: мы собирались посидеть с малышом Джоном сегодня вечером.

— Что ж, ладно. Ведь вся суть в том, что ты просто выдаешь эту вампирскую биографию за настоящую, — ответила я.

— Да знаю я, знаю, ты это уже миллион раз сказала. Давай посмотрим…

— Джон, мне нужно идти. Мы можем вернуться к этому завтра?

— Да, дай я только удостоверюсь, что все записал…Ты попыталась утопиться в Миссисипи, поджарить себя электрическим током, отравиться отбеливателем, а затем украла мясницкий тесак и попыталась зарубить себя до смерти? Я все перечислил?

— Э-э…, — я вовсе не собиралась рассказывать про тех насильников, которых случайно убила. — Абсолютно.

В дом вошла Лаура: я еще несколько недель назад сказала ей, чтобы она не стучалась.

— Добрый вечер, дорогая сестричка. Ты готова? — сказала она, как всегда, весело.

Еще как готова. У меня совсем не было настроя на еще один раунд «Это твоя жизнь, детка».

— Ага. Лаура, ты знакома с Джоном? Джон, это моя сестра, Лаура.

Она произвела обычный эффект на мужчин: Джон выронил свой «Сайдкик». И не заметил этого. Пыль, скорее всего, уже проникала в мельчайшие хрупкие схемки устройства, а Джону и дела не было.

Он откровенно уставился на мою сестру, и я не могла его винить: по сравнению с ней Мишель Пфайффер выглядела как старая карга. Сегодня на Лауре были дутые сапожки (так называемые «луноходы» то входили в моду, то выходили, сейчас вот опять вошли, и мне было плевать, как часто они туда возвращались, я их ненавидела, я, черт возьми, не космонавт), черные джинсы и огромный синий пуховик, в котором она бы могла выглядеть как блондинистая версия логотипа компании «Мишлен», но, поскольку Бог несправедлив, не выглядела.

— Ты никогда не говорила мне, что у тебя есть сестра, — сказал Джон, пристально глядя в голубые-преголубые глаза Лауры.

— Ты никогда не говорила мне, что у тебя есть Джон, — хихикнула она. Ей, очевидно, понравилось то, что она увидела.

— Про свои кровоточащие язвы я вам тоже не говорила. Меня сейчас от вас стошнит. Пошли, Лаура, иначе опоздаем.

— Приятно познакомиться, — сказала она, протягивая Джону руку в варежке.

— Мн’тже, — промямлил он, все еще находясь под впечатлением. По его коже бегали мурашки, каждая размером со слона, но он, вроде бы, вообще не обращал внимания, что стоит без рубашки при минусовой температуре.

— Надеюсь, мы скоро снова увидимся.

— Блррбл, — ответил он. По крайней мере, мне показалось, что он сказал именно это.

— Что ж, пока! — громко произнесла я. Надеюсь, внятно. Я почти что выпихнула Лауру из дома и захлопнула за нами парадную дверь.

— О, какой симпатичный! — затараторила она, как только мы направились к машине. Я с трудом передвигала ноги, а Лаура аж подпрыгивала. — Где вы с ним познакомились? У него есть подружка? Ну, конечно, у него есть подружка.

— Лаура, прими успокоительное.

— А сама-то хороша, — огрызнулась та в ответ.

Ее рука в варежке тут же взметнулась к совершенному, изогнутому в форме лука, рту.

— Ох, прости! Это просто… Я немного нервничаю из-за сегодняшнего вечера.

— Крошка Джон не кусается. У него вообще нет зубов. Хотя стошнить его на тебя может.

— Я уже сидела с детьми, — радостно заявила она. — Это будет не впервые.

— Черт, бывало и похуже.

Ант встретила нас приветственным: «Проходите быстро! Убийца на свободе!». Она схватила меня за воротник куртки (первое прикосновение ко мне за многие годы) и втащила в фойе. Лаура поспешила за мной. Как раз вовремя, чтобы не получить дверью по лицу.

— Это не убийцы, — объяснила я, расстегивая куртку. — Всего лишь скауты, которые хотят продать тебе гирлянд и оберточной бумаги.

— Очень смешно, Бетси.

Ант и сама походила на гирлянду в своем ядовито-зеленом платье, украшенном лакированным красным поясом в два дюйма шириной. К наряду она добавила огромные красные серьги кольцами. Длинные накладные ногти и губная помада были в тон ее аксессуарам, а веки — голубыми как Карибское море. Накладные ресницы были настолько длинными, что я поначалу подумала, будто туда залезла пара сороконожек и там же и скончалась.

— Нет, это Убийца Парковщик, — настаивала она, помогая Лауре (сестра производила на людей все тот же эффект) снять ее огромный пуховик. — Он снова нанес удар! Уволок одну из моих соседок прямо с подъездной дорожки. Сначала мы думали, что она, знаешь, просто… бросила мужа.

Тут Ант изобразила всем известный жест «выпивох», щелкнув себя по шее.

— Но затем ее тело нашли на парковке «Уолмарта» на Лэйк-Стрит. Лэйк-Стрит! Ты можешь себе представить? Как вульгарно!