Любовь и война. Великая сага. Книга 2 - Джон Джейкс

Да, мысль определенно неплохая. Диллс решил, что на следующий день поговорит со своими знакомыми в военном министерстве, и, сделав пометку в маленьком блокноте, вырвал лист и спрятал его в карман жилета. Ну и довольно с него Бента. Пора заняться другими делами.

Теперь наниматели Старквезера стали его клиентами, и их интересовала возможность отделения Нью-Йорка от Союза. Идея была захватывающей: самостоятельный город-штат, свободно торгующий с обеими сторонами во время войны, чью продолжительность джентльмены могли бы до определенной степени контролировать. Влиятельные политики, включая мэра Фернандо Вуда, уже публично высказались за сецессию. Диллс сейчас как раз изучал юридические прецеденты и готовил подробный доклад о возможных последствиях. Он вернул письмо в сейф и после трех поворотов ключей в трех замках вернулся к работе.

– В чем же мы все-таки ошиблись?! – воскликнул Джордж, отшвыривая в сторону окурок сигары, который упал на землю перед небольшим зданием конторы, стоящим в самом центре огромной заводской территории.

– Я правда не знаю, Джордж, – с мрачным видом ответил Кристофер Уотерспун.

По грязной улице в обоих направлениях шли сотни людей – первая смена уходила с завода, вторая заступала на работу. Все они, конечно, заметили гнев на его лице, но Джорджу было все равно. Большинство рабочих наверняка слышали взрыв, когда пробный образец колумбиады, испытания которого проводились на склоне горы в самом дальнем конце завода, разлетелся на куски. Эта гладкоствольная восьмидюймовая пушка, отлитая по методу Родмана в специальной литьевой форме с охлаждаемым водой наконечником, разнесла свою грубо сколоченную деревянную опору и разорвалась на мелкие железные осколки, которые, как кинжалы, вонзились в толстый дощатый забор, защищавший испытателей.

– Просто ума не приложу, – повторил управляющий.

Это была уже вторая неудача на этой неделе.

– Ладно, изменим температуру и попробуем еще раз. Будем пробовать, пока ад не замерзнет. Как нас уверяют, для защиты восточного побережья срочно нужны пушки, а одно из старейших металлургических производств в Америке не может отлить одно-единственное орудие. Поверить не могу!

Уотерспун откашлялся.

– Нет, Джордж, вы не правы. Это же военная продукция, а, насколько я знаю, здесь никогда прежде не отливали пушки.

– Но это необходимо сделать!

– Мы сделаем, Джордж, – уверенно сказал Уотерспун. – И в сроки, указанные в контракте, уложимся, и пушки наши будут такие, как надо. – Он робко улыбнулся. – Я обещаю это, потому что мистер Стэнли помог нам выиграть торги, и мне совсем не хотелось бы его рассердить.

– Вот уж не понимаю, чего вам бояться, – проворчал Джордж, глядя на лица проходивших мимо людей. – Вы же его одним щелчком можете сбить с ног.

– Верно, но с годами приходится быть бережливым. Иначе получается какое-то мотовство.

Эта неуклюжая попытка пошутить ничуть не улучшила настроение Джорджа, но он оценил усилия молодого шотландца и был благодарен ему. Он знал, что Уотерспун понимает причины его нетерпения. Джордж не мог оставить завод или даже всерьез подумать о предложении Кэмерона, пока не будет уверен в том, что они выполнят контракт.

У него не было сомнений, что завод справится, если только проблема заключалась не в методе отливки. Они с Уотерспуном снова и снова садились за расчеты, и шотландец всегда подходил к делу более чем основательно. Именно поэтому Джордж так быстро повысил молодого холостяка.

Уотерспуну уже исполнилось тридцать; это был худощавый человек с грустными глазами и волнистыми каштановыми волосами, неспешной речью и безупречными манерами, за которыми скрывалось беспощадное честолюбие. Ремеслу он обучался на одном дышащем на ладан доменном производстве, которым владели потомки знаменитого рода Дарби в Коулбрукдейле, деревне в долине реки Северн, то есть в тех же местах, откуда вел свое происхождение основатель рода Хазардов, сбежавший в Америку в конце XVII века. Когда торговля железом в долине Северна начала медленно, но верно сокращаться, Уотерспун предпочел не уезжать на вновь созданные заводы в Уэльсе, а эмигрировать в Америку. В Лихай-Стейшн он приехал четыре года назад в поисках работы, жены и удачи. Первое он нашел, остальное продолжал искать. Если бы шотландцу удалось разгадать причину трещин в литье, Джордж смог бы оставить на него завод и ни о чем не беспокоиться.

В том, что он должен уехать из Лихай-Стейшн и поступить на службу, Джордж не сомневался. Сомнение вызывал только один вопрос: куда? Потянув за несколько ниточек, он наверняка мог бы стать строевым командиром, возглавить какой-нибудь полк. Но хотя он ненавидел войну, вовсе не страх делал эту идею столь непривлекательной, а убежденность, что его опыт принес бы гораздо больше пользы в артиллерийском управлении, что означало Кэмерона, Стэнли и Изабель. Черт бы побрал такой выбор…

Уотерспун нарушил его унылые размышления:

– Может, пойдете домой, Джордж? – Всего год назад он обращался к нему не иначе как «сэр», но постепенно дружба и доверие крепли, и по предложению Джорджа они стали называть друг друга просто по именам. – А я еще немного посижу над заметками Родмана. Мне все-таки кажется, что это мы где-то ошиблись. Ведь изобретатель метода тоже выпускник вашей Академии?

– Да, выпуск сорок первого года.

– Тогда он едва ли мог ошибиться, верно?

На этот раз Джордж рассмеялся. Закурив очередную сигару, он сказал сквозь стиснутые зубы:

– Только не вздумайте сказать так в Вашингтоне. Половина политиков обвиняет Вест-Пойнт в этой войне. В последнем письме Стэнли говорил, что Кэмерон намерен разнести Академию в пух и прах в своем очередном докладе, который он сейчас как раз готовит. А я еще собираюсь на него работать, – похоже, я совсем свихнулся.

Уотерспун сжал губы – так он улыбался.

– Нет-нет… просто мы живем в несовершенном мире, вот и все. И, как мне кажется, вы могли бы больше помочь Вест-Пойнту, находясь там, а не здесь.

– Это-то и не дает мне покоя. Ладно, доброй ночи, Кристофер.

– Доброй ночи, друг мой.

Устало идя по пыльной дороге в потоке людей, шагавших в обе стороны, Джордж услышал, как кто-то отпустил язвительное замечание насчет неудачных испытаний. Расправив плечи, он вскинул голову и стал искать глазами шутника, но, конечно, никого не увидел. Впрочем, насмешка недолго беспокоила его – он прекрасно знал, что нет таких работодателей, которые нравились бы всем своим подчиненным без исключения. Кроме того, уважение значило гораздо больше, чем популярность. Уважение и мир с собственной совестью. Платили на заводе Хазардов честно, никаких лавок для продажи товаров в кредит он на своем производстве не открывал и всегда отказывался нанимать детей.

У него вдруг сильно заболела голова. Как много проблем навалилось в последнее время… С пушкой никак не ладится, у Бретт большие неприятности, а теперь еще военное ведомство собирается нанести удар по Вест-Пойнту.