Любовь красного цвета - Салли Боумен

И все же девушка терпела эту опеку, поскольку любила мать и знала, что та желает ей только добра. Затем ее отца перевели в Англию, Майна стала ходить в академию Челтенхэма, подружилась с Кассандрой. А потом, за несколько недель до рождественских каникул, когда они с матерью находились в доме вдвоем, Майна, намереваясь позвонить Кассандре, сняла трубку параллельного телефона, стоявшего в ее комнате, и невольно услышала разговор матери. Ее мать говорила с каким-то англичанином, голос которого был ей незнаком. Девушка уже собралась положить трубку, но рука ее замерла в воздухе, когда она услышала слова матери:

– Дорогой, я отчаянно хочу увидеться с тобой, но сейчас не могу – Майна дома. Нам придется подождать до следующей недели.

Сначала Майну пробрал озноб, потом ее бросило в жар, и она почувствовала, как к щекам прилила горячая кровь. Не в состоянии пошевелиться, она стояла, сжимая в руке телефонную трубку. Она дослушала разговор до самого конца – все эти задаваемые шепотом вопросы, клятвы в любви, разные гадкие детали, из-за которых выглядывали ложь и предательство. Затем девушка осторожно опустила трубку на рычаг, пошла в ванную, и ее стошнило. Ложь, ложь, ложь, думала она. Сплошная ложь окружала ее, заставляя одновременно злиться и страдать. Мысли теснились и путались в ее голове.

После этого случая Майна и сблизилась с Кассандрой, стала подражать ей. Ну, и что, если ради этого приходилось обманывать мать! Теперь, когда она знала, что мать – сама обманщица, это уже не имело значения.

В последней из череды умопомрачительных спален Майна задержалась перед огромным зеркалом в подвижной раме и с головы до ног окинула свое отражение холодным придирчивым взглядом: худенькая девчонка в блеклой форменной юбке и свитере. Как ненавидела она свои рыжие волосы, бледное лицо, плоскую грудь! «Я выгляжу на двенадцать лет», – сокрушенно подумала Майна, и в тысячный раз ей захотелось быть похожей на Кассандру – высокую, золотоволосую, беспечную и неустрашимую, которую природа наградила такими потрясающими грудями.

Еще не поздно передумать, подумалось ей. Вполне возможно, что никакого любовника у ее матери нет, а подслушанный ею разговор носил самый что ни на есть невинный характер. Возможно, весь последний месяц, наполненный болью и разочарованием, был одной большой ошибкой.

Однако Майна знала, что это не так. Она почувствовала, как к глазам подступают слезы, и, моргнув, чтобы не заплакать, дала волю злости. Злость лучше, чем слезы, она придает смелости. «Я пойду!» – решительно сказала девушка самой себе и побежала обратно на кухню. Кассандра уже была там и с отвращением рассматривала пустой холодильник.

– Нет, ты представляешь? – возмущенно проговорила она. – Я-то думала, что она оставила хоть немного еды. А тут? Пара банок консервированных бобов, чуть-чуть хлеба – и все. – Девушка гневно хлопнула дверцей холодильника, но тут же, взяв себя в руки, улыбнулась Майне. – Гляди, что я купила, – сказала она, беря полиэтиленовый пакет и вываливая его содержимое на стол. – Гель для волос, косметика, переводные татуировки. Смотри, Майна, правда, классные?

Майна с сомнением поглядела на псевдотатуировки. На трех бумажках были изображены черный скорпион, ястреб и дракон, а на четвертой – буквы, которые образовывали слово «НЕНАВИСТЬ».

– Сделаем прически, накрасимся, я дам тебе кое-что из своих вещей – думаю, они будут тебе в самый раз. Сколько у тебя денег?

– Десять фунтов.

– Черт! Этого мало. Мы же с тобой хотим оттянуться по полной программе, разве нет?

– Наверное.

– Покурить, понюхать, может, даже чуточку ширнуться… Там всего навалом. Да, и обязательно – чуть-чуть «экстази». Ты увидишь, это просто отпад! После нее чувствуешь себя настоящим секс-символом. Ну, само собой – техномузыка. Надеюсь, там будут крутить «Продиджи». Или «Ликвид дэс». Лично я собираюсь танцевать всю ночь напролет. Постой! Тут где-то должно быть немного денег. Мать заначивает их, чтобы платить молочнику, водопроводчику и всяким таким…

Кассандра принялась открывать дверцы кухонных шкафов, рыться в банках, заглядывать в кастрюли, Майна наблюдала за ее действиями. Иногда она задумывалась, не испытывает ли Кассандра боль оттого, что родителям на нее ровным счетом наплевать. Сама Кассандра всегда представляла такие отношения величайшим благом, но Майна не была уверена, что подруга говорит искренне. Однажды, когда Кассандра вернулась после выходных, которые провела со своим сорокалетним отцом и молоденькой мачехой, она долго плакала. Это было почти год назад. Теперь Кассандра редко говорила о своем отце и так же редко виделась с ним. С тех пор она не проронила ни одной слезинки.

В пятой по счету банке Кассандра нашла наконец деньги и с победной улыбкой швырнула их на кухонный стол.

– Так я и знала! Сорок фунтов! Нам понадобится много. Ну, что, будем тратить время на еду, как думаешь?

– Я пока не очень голодна.

– Я – тоже. Тем более, что терпеть не могу бобы. Когда проголодаемся, найдем что-нибудь получше. Итак… – Кассандра посмотрела на свои часы. – Допустим, час-полтора, чтобы одеться, значит, выйдем отсюда в шесть с небольшим. Выйдем через заднее крыльцо на главную дорогу, а потом…

– Это далеко, Касс?

– Не очень, – беззаботно махнула рукой Кассандра. – Все в порядке, я даже посмотрела по карте. Я знаю, где это. Классное место! Здоровенный такой сарай прямо в чистом поле. До ближайшего дома – не меньше мили, так что – никаких козлов-соседей и никаких фараонов.

– Это замечательно, но как мы туда доберемся, Касс?

– По прямой туда – всего несколько миль. Но не попремся же мы с тобой через поле? На фига нам туфли пачкать! – хихикнула подруга. – Доедем на попутке до Челтенхэма, а там прицепимся к кому-нибудь из бродяг – и прямиком к амбару. Они все туда едут. Только представь себе, какой это класс: сотни разных машин, автобусы, караваны, даже лошади есть! Эти ребята умеют оттянуться по полной. Я кое-кого из них знаю. Они наверняка нас подбросят.

Майна колебалась. До сегодняшнего дня она еще никогда не встречалась с «бродягами нового века», как называли их журналисты, – только видела их по телевизору и неизменно – в связи с какими-нибудь скандалами или столкновениями с полицией. Девушка полагала, что они похожи на дикарей, кочуют, подобно цыганам, целым табором и по-чудному выглядят: в грязной одежде, с неряшливыми детьми и шелудивыми собаками. Ее мама называла этих людей ничтожествами, негодяями и жалкими хиппи, которые продолжают цепляться за свой образ жизни с опозданием в тридцать лет. Однако Кассандра называла подобную точку зрения занудной, буржуазной и невежественной. Кто же из них прав?

Кассандра уверяла, что бродягам можно доверить даже собственную жизнь. Местные, говорила она, ненавидят их только за то, что они разоблачают пороки и никчемность современной жизни.

– Взгляни на мою мать, Майна, – убеждала она, – взгляни на своих родителей. На первый взгляд они совершенно разные, а на самом деле ничем друг от друга не отличаются. О чем они думают? О деньгах, о работе. Больше работать, чтоб больше заработать, чтоб больше накупить. Дом – побольше, машину – побольше… Это все дерьмо, Майна, это засасывает, как трясина. Неужели тебе именно это нужно от жизни?