Ф.М. Том 1 - Борис Акунин

— Ну и как она? Строгая? — боязливо спросила девочка,опять не сильно удивившись.

У вялых, малокровных созданий реакции и эмоции всегдакакие-то пригашенные, подумал Ника. И здорово ошибся, потому что Саша вдругзакрыла лицо ладонями и горько, безутешно разрыдалась.

Это потрясение, последствие шока, объяснил себе он,осторожно поглаживая ее по плечу.

— Ну-ну, — шутливо сказал Николас. — ЭлеонораИвановна, конечно, особа устрашающая, но не до такой степени. Не Баба-Яга, несъест.

Кажется, подействовало. Саша высморкалась, улыбнулась сквозьслезы — будто солнышко выглянуло из-за туч, но на одно мгновение, не долее.

— А хоть бы и Баба-Яга. — Острый подбородокрешительно выпятился. — Мне деваться некуда. На нее вся надежда.

И так это было сказано, что Нике сразу шутить расхотелось.

— Что у вас стряслось? — серьезно спросилон. — И при чем тут Моргунова? Честно говоря, она мне совсем непонравилась. Малосимпатичная старушка.

Навстречу из переулка въехала машина, пришлось пятитьсязадом обратно во двор.

— Моргунова не при чем. Достоевский при чем, —непонятно объяснила девочка. — Горе у меня. Такое горе…

Снова расплакалась, теперь уже надолго. Больше всего Никутронуло, что она ткнулась лбом ему в плечо — как Геля, когда была совсеммаленькая. Он поглаживал странную девушку по волосам, ждал, пока наплачется и начнетрассказывать — кажется, ей самой этого хотелось.

И она в самом деле заговорила. Рассказ начался невнятно исбивчиво, так что Ника почти ничего не понимал, но затем понемногу сталопроясняться.

Про Сашино горе

Понимаете, надо Илюше за клинику платить, второй взнос, иужасно много, целых двадцать тысяч… Десять-то папа успел сам внести, а теперьвот еще двадцать, и как? Потом тоже надо, две проплаты, но это не очень скоро.В договоре так написано, у швейцарцев с этим строго. А если не заплатить, выпишутперед следующим этапом. И первые десять тысяч просто пропадут. Евро! У них тамшвейцарские франки, но мы через фирму-посредника платим, а у них евро…

Десять тысяч — это они только на обследование потратили, алечить еще даже не начинали. Их тоже понять можно, там же дорого всё ужасно.Оборудование, палата, медикаменты, и зарплаты у всех не то что у нас, нянечкабольше нашего профессора получает… Или, может, у них нет нянечек? Не знаю. Уних в Швейцарии даже медсестры с высшим образованием, есть докторамедсестринских наук, честное слово, мне папа рассказывал.

Илюша — это мой брат, ему девять лет. У него порок сердца,врожденный, очень тяжелый. Операция нужна, ее у нас не делают, только вШвейцарии, в одной клинике. Они вдвоем с Антониной Васильевной поехали, этомама его, а моя — ну, «мачеха» нехорошее слово — папина жена. Там в клиникечетыре этапа: обследование, первая операция, курс лечения и вторая операция.Если всё сделать, Илюша задыхаться перестанет, сможет бегать, учиться, как все.Нормальный будет. И лицо будет не голубое, а как у всех мальчиков. Румяное.

Э, да я ошибся, она красавица, подумал Ника в этом местерассказа, увидев, как глаза Саши наполняются сиянием. Просто не сразуразглядишь, но тем сильнее эффект.

— Так в чем горе? — спросил он участливо. —Что нет денег на вторую выплату?

Девушка энергично помотала головой. Вытерла слезы.

— Есть. И я их найду. Обязательно найду. Это я самапридумала у Элеоноры Ивановны Моргуновой спросить, мне про нее папарассказывал.

— Что спросить?

— Не говорил ли с ней папа про рукопись. Она же самаяглавная специалистка. Наверняка он ей показывал, совета спрашивал.

Николас так и обмер, а Саша огляделась по сторонам и, хотяони сидели в машине и никого рядом не было, перешла на шепот.

Про Сашино горе (продолжение)

Понимаете, мой папа нашел рукопись. Самого ФедораМихайловича. Представляете?

Это его Господь пожалел. Из-за Илюши. Рукопись очень большихденег стоит. На лечение хватит, и еще сколько-то останется. Но главное, чтоб наклинику хватило. Тогда Илюша выздоровеет, и Антонина Васильевна успокоится, небудет нервничать и ругаться, и всё у нас будет хорошо. Как раньше, докапитализма.

Мы тогда очень хорошо жили. Я сама не помню, я маленькаябыла, но папа рассказывал. Он же доктор наук, у него две диссертации по ФедоруМихайловичу. Раньше зарплата была приличная, и в институте продовольственныезаказы. Это когда всякое вкусное задешево выдают, теперь такого не бывает. Апотом папа на Антонине Васильевне женился, потому что моя мама умерла, когдаменя рожала. Вот какой на мне грех ужасный, прямо с рождения. И пришлось папеснова жениться. И родился Илюша, весь больной. А тут капитализм, и денег совсемне стало, а на Илюшу много надо…

Я, правда, помогаю, но это не так давно, три года только. Состарушками больными сижу, то есть сидела, квартиры убирала, за это платятхорошо. Один раз повезло, устроилась на дачу к одному парализованному дедуле,целых 30 долларов в сутки. Спать все время хотелось, зато Илюше сок свежийпокупали, витаминные комплексы. А потом пришлось уйти, потому что дедулин сынстал приставать. Обещал еще столько же приплачивать, если я буду… ну… самизнаете. Я убежала, даже за последнюю неделю деньги не забрала: Потом стыднобыло. Подумаешь, не убыло бы. Это Антонина Васильевна так сказала, сгоряча. Оназа это после прощения у меня просила, а зря. Права она: эгоистка я.