Последнее послание - Николя Бёгле

Через час она все-таки легла: физическая усталость постепенно успокаивала возбужденный мозг.

Хотя тело ее оставалось напряженным, усталые глаза закрылись. И вот, уже начав погружаться в сон, она вдруг медленно открыла глаза и подняла голову с подушки.

Сначала она не была уверена и затаила дыхание, чтобы лучше слышать. Да, был какой-то звук. И шел он не из гостиницы. Скорее, он напоминал далекий раскат грома. А ведь прогноз погоды, который она посмотрела за ужином, не обещал никаких гроз.

Грейс спрыгнула с кровати, открыла окно и внимательно прислушалась. Да, звук шел снаружи, далекий, но достаточно сильный, чтобы чувствовались его вибрации. Что это могло быть? Она всмотрелась в горизонт, но не увидела ничего, кроме черного ковра, усыпанного кристаллами звезд. Ни туч, ни молний. Какие-то работы? Здесь, в самом сердце Хайленда и посреди ночи? Чушь какая-то. Землетрясение? Столь же невероятно, и к тому же она почувствовала бы толчки. Сосредоточившись, она отметила, что шум стал тише и, наконец, совсем прекратился.

Грейс подождала еще минут пятнадцать, напрягая слух и зрение, но тишина вновь вступила в свои права.

Тогда она снова легла и заснула с крутящимся в голове вопросом без ответа.

— Посмотрите, разве это не прекрасно?!

Над прорезанными черными скалами широкими зелеными равнинами повисло стальное небо. Йен остановился на середине деревянного моста, чтобы полюбоваться бурной речкой, несущейся с холма. Грейс облокотилась о поручень, белый от инея. Под ее ногами ледяной туман укрывал прозрачные воды, проносившиеся между скалами, на которых росли желтые и фиолетовые цветы. Выдыхая изо рта пар, Грейс на мгновение ощутила счастье от брызг воды, от всей этой беззаботной природы, далекой от трудностей жизни.

— Вы живете здесь всю жизнь? — спросила она, когда они продолжили переход через мост.

— Моя семья занимает эту землю с XIII века, — с гордостью ответил Йен. — Наша кровь и наша душа здесь в каждой травинке и каждом камне. Я люблю Хайленд, как люблю мой клан. Меня радует, когда им хорошо; причинить им зло — значит ранить меня. Поэтому я и работаю проводником: чтобы убедиться, что туристы, которых я сопровождаю, относятся к нашим владениям с уважением. Поверьте, если мне попадется такой, что бросает на землю бумажки или хищнически рвет цветы, он меня надолго запомнит!

Грейс одобряла такую заботу о природе и земле, но ее немного пугала готовность к насилию, скрывавшаяся под этим охранительным местным патриотизмом.

— А вы, Грейс, откуда приехали?

— Из Глазго.

— Чем вы занимаетесь?

— Я библиотекарь.

Эту профессию она приписывала себе всякий раз, когда хотела сохранить в секрете настоящую. Во всяком случае, если бы с ней заговорили о книгах, у нее хватило бы знаний поддержать разговор.

— А… Лично я читать не люблю. Моя подружка все пытается меня к этому приохотить, но я никак. Начинаю скучать, едва открываю книжку.

— Это потому, что вы еще не нашли ту, которая вас увлечет.

— А ваш муж разделяет вашу страсть к книгам?

— Я живу одна.

— Угу: одинокая, библиотекарша, не хватает только пластиковой цепочки, удерживающей на вашей шее очки, а то получился бы портрет образцовой старой девы!

Это одиночество, над которым насмехался Йен, Грейс выбрала, чтобы выжить, и дорожила им. Но даже если подобные замечания ранили ее, она не обижалась на молодого проводника. Он же не мог знать…

Грейс ответила ему в том же тоне, надеясь, что он не станет развивать эту тему:

— А еще у меня есть кот, который целыми днями мурлычет на моих коленях.

— Да ну?

— Ну да!

— Извините меня, — сказал Йен, поняв, что зашел слишком далеко. — Я не хотел быть невежливым.

— Да ладно, все нормально.

— Я слишком увлекся, вообразил себя остроумным и…

Грейс остановилась. У нее не было ни малейшего желания всю оставшуюся дорогу обсуждать свою жизнь. Она посмотрела молодому проводнику в глаза и повторила с намеком на угрозу в голосе:

— Я же сказала: все нормально.

Оробев, Йен опустил голову и дальше пошел молча.

Долгое время слышались только свист ветра в вереске и звук их шагов по подмороженной траве или их скрип на примерзших камушках.

— Вы слышали вчера вечером глухой шум? — наконец спросила Грейс, перешагивая через ручей.

— Нет… какой шум?

— Как бы рычание. Но он показался мне не природным. Доносился издалека, продолжался несколько минут, а потом все стихло. Было примерно половина одиннадцатого.

— В это время я уже спал. А сплю я крепко. Может быть, это было эхо грозы… Подходим.

Они свернули на зажатую между двух валунов тропинку, спускавшуюся к скале, в которой зияло огромное черное отверстие.

— Вот главный вход в Тралигилльские пещеры. Вы готовы?

Они прошли по руслу ручья, уходящему внутрь пещеры, и попали под сводчатый купол, в котором бил поднявшийся из недр земли источник. К холоду, чувствовавшемуся с самого утра, добавилась проникающая под одежду сырость, от которой Грейс вздрогнула.

— Посмотрите. Только ради этого стоило прийти сюда, верно? Прямо источник вечной молодости богов. Кстати, вы хотите увидеть в пещерах нечто конкретное?

Естественно, у Грейс не было ни малейшего представления о том, что она должна здесь искать, и она уже жалела, что не видит ничего такого, что можно привязать к изысканиям Антона. Она надеялась, что ответы принесет ей продолжение осмотра. Хотя и понимала, что ее шансы очень малы. К тому же она начала спрашивать себя, здесь ли ее место как детектива или в кабинете в Глазго, где ей следовало бы перебирать собранные улики и анализировать первые свидетельские показания относительно предполагаемого убийцы, которые к этому времени уже должны были поступить в управление.

— Грейс, с вами все в порядке?

— Да, да, я задумалась над вашим вопросом. Нет, ничего конкретного. Я выбрала это место потому, что люблю гулять там, где нет толпы. А эти пещеры априори наименее посещаемые в районе.

— Действительно, гуляющих мы здесь не встретим. Ладно, вход за водопадом, — добавил Йен, снимая со спины рюкзак. — Ваше первое испытание заключается в том, чтобы пройти по карнизу, не соскользнув в лагуну, принимающую в себя чистую воду этого великолепного фонтана! Вот ваш комбинезон и белье, чтобы надеть под него. Одежда, которая сейчас на вас, затруднит движения.

— Вы не могли дать мне все это в гостинице? Я не собираюсь переодеваться у вас на глазах, да еще при минусовой температуре!

— Я об этом не подумал, извините. Я отвернусь, переодевайтесь, не спешите.