Осознанное неподчинение. Как реагировать на спорные распоряжения - Айра Чейлефф

Милгрэм провел вариацию эксперимента, в которой показал, как коллеги или наблюдатели могут запустить осознанное неподчинение. Позже исследования травли подтвердили сформулированные принципы.

Милгрэм посадил наивного испытуемого между двумя другими «учителями». Фактически они тоже были в этом эксперименте «сообщниками», которым дали определенные роли. «Учитель 1» (сообщник 1) должен был зачитывать пары слов ученику. «Учитель 2» (сообщник 2) сообщал, верно ли тот ответил. «Учитель 3» (наивный испытуемый) нажимал на переключатель, чтобы подать ток.

Дойдя до 150 В, «учитель 1» отказывался продолжать, вставал из-за стола и садился в другой части комнаты, несмотря на требование «экспериментатора» продолжать эксперимент. Наивному испытуемому велели взять на себя роль этого человека: зачитывать вопросы, продолжая при этом бить ученика током. 32 % испытуемых отказывались продолжать еще до 195 В. Перед разрядом 210 В второй сообщник, «учитель 2», тоже отказывался. Он пересаживался на другой стул, говоря, что готов ответить на вопросы «экспериментатора», но не будет больше участвовать в эксперименте. Еще 30 % испытуемых тут же отказывались продолжать. Только 10 % доходили до 450 В. 90 % устояли перед уговорами со стороны авторитетного лица довести эксперимент до конца!

Милгрэм считает, что эта вариация эксперимента позволяет сформулировать наиболее эффективные средства снижения повинуемости в ситуации неверных указаний со стороны представителей власти. Он выделяет три основных условия неподчинения:

1. У большинства из нас есть внутренние стандарты поведения; когда один или несколько человек восстают против приказа, который нарушает эти стандарты, сопротивление становится нормой.

2. Если мы видим, как другие занимают твердую позицию и не подвергаются за это несправедливому наказанию, мы пересматриваем риски неподчинения для себя.

3. Когда другие отказываются участвовать в пагубных действиях, мы сознаем, что, если продолжим подчиняться, группа может в итоге наказать нас.

Конечно, далеко не всегда все так однозначно. Вдруг людей, которые не подчинились первыми, накажут? Эту тактику часто применяют те, кто пытается удержать власть силой. Именно поэтому важнее всего, как поступит второй или третий сопротивляющийся. Их поддержка помогает остальным по-новому оценить риски. Вместо того чтобы приписывать перевес власти формальному или псевдоавторитету, мы начинаем прислушиваться к социальным нормам, к тому, что интуитивно считаем правильным. Авторитет теряет статус, а его приказы – силу.

Мы полагаем, конечно, что социальные нормы, которые заменяют власть авторитета, поддерживают общечеловеческие ценности. В противном случае – а история репрессий говорит нам, что такое тоже случается нередко, – потребуется осознанное неподчинение, поиск собственного пути, не зависящего от авторитетов или принятых норм. Главным ориентиром для нас должен стать внутренний компас, указывающий нам, как правильно поступить. Людям нелегко обращать на него больше внимания, чем на социальное давление. В следующих главах мы рассмотрим, что для этого нужно.

Есть и другие вариации базового эксперимента касательно подчинения и неподчинения, о которых знают исследователи и распространители идей Милгрэма. Для наших задач я хочу осветить еще одну вариацию основного эксперимента, самую пугающую. Почему? Потому что в ней Милгрэм смоделировал условия, в которых 90 % испытуемых согласились продолжать до конца! Это особенно актуально, так как эксперимент показывает, почему большинство людей в бюрократических режимах участвуют в разрушительных действиях: они причиняют вред не напрямую, опосредованно.

В этой вариации эксперимента испытуемый не бил жертву током. Ему давали роль ассистента: просили зачитывать вопросы или записывать ответы. Так как испытуемый не причинял боль сам, он испытывал меньшее психологическое напряжение. Правила эксперимента оказывались приоритетнее более значимых моральных норм. Эти правила подразумевали согласие на участие, признание легитимности авторитета и цели, социальное доказательство (участие сверстников) и отсутствие личной вины за причинение боли.

Применим эти обстоятельства к примерам, которые мы уже обсуждали. Перед нами был бы не солдат, который льет воду на полотенце, лежащее на лице задыхающегося узника, а аналитик, который определяет, что пленник может оказаться особо важным и подлежать усиленному допросу. Аналитик делает свою работу, выполняет свои обязанности, применяет полученные при обучении навыки. Он не видит непосредственных последствий своего анализа и рекомендаций.

Мы живем в сложно устроенном обществе, и большинство из нас оказывается именно в роли такого «аналитика». Мы не устанавливаем опасное оборудование в автомобили преднамеренно – просто работаем по контракту, по стандартной схеме заказываем самые дешевые детали для системы зажигания. Мы не назначаем недействующее лекарство серьезно больному пациенту – просто мы попали в команду исследователей, которые подчищают статистику результатов клинических тестов, чтобы лекарство быстрее прошло оценку эффективности. Мы не стремимся повысить заболеваемость детским диабетом – мы обеспечиваем доступные школьные обеды, которые можно легко доставить в столовую и которые понравятся детям. Мы не поддерживаем негуманные условия труда на заводах на другом конце мира – мы просто покупаем самые новые, самые удобные телефоны.

В этих и тысячах других примеров мы не вредим другим людям напрямую. Мы не слышим и не видим страданий, вызванных чередой событий. Мы можем отключиться от огорчающей нас информации и заняться делами, которые нам поручены.

Анализ этого примера выходит за рамки узкой темы осознанного неподчинения непосредственному приказу и подводит нас к более сложной проблеме принципиального отказа действовать в системе, которая наносит вред. Это нечто среднее между осознанным неподчинением и гражданским неповиновением. Это стандарт, которого может быть очень трудно придерживаться. Я говорю о нем, потому что о нем нельзя умалчивать. Хотя испытуемые в этом варианте эксперимента играли свою роль в установленном процессе, они стали, по сути, безмолвными наблюдателями. И все же даже в этой вариации эксперимента 10 % участников оказались достаточно морально ответственными, чтобы отказаться исполнять даже вспомогательную роль, – они отказались быть безгласными соучастниками.

Мы живем в век социальных сетей, и иногда представители неравнодушного меньшинства решают привлечь внимание общественности к нарушениям и злоупотреблениям. Возникают движения, призывающие указывать происхождение продуктов на упаковках, не покупать товары из раздираемых войнами стран, производство которых не соответствует экологическим нормам и подобающим условиям труда, и т. д. Благодаря возрастающему влиянию социальных сетей эти идеи начинают поддерживать и распространять десятки тысяч людей. Производители товаров понимают, что в их коммерческих интересах реагировать, – и происходят серьезные изменения. Это еще один пример того, что не обязательно быть первым, кто проявит осознанное неподчинение, но можно поддержать первопроходцев, узнав, что они выступают за правое дело.