История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 3 - Луи Адольф Тьер

Берлин и Дрезден, можно наверняка освободить Пруссию и тотчас получить 100, а через несколько недель 200 тысяч пруссаков. Переход Пруссии на сторону России и Англии полностью переменит положение дел в Европе и предрешит последнюю и решающую политическую революцию, которая оторвет от Франции Австрию и вновь свяжет последнюю с европейской коалицией.

Все эти утверждения были вернее, чем полагали энтузиасты, их выдвигавшие, и чем предполагал Александр, которому их ежедневно повторяли. Но чтобы увлечь его, не нужно было столько правды; довольно было шума и движения вокруг него, столь нового фимиама славы, которым его опьяняли, титула короля королей, который со всех сторон доходил до него, чтобы он без каких-либо иных причин решил выдвигаться. Кнезебеку не пришлось проделать долгий путь, чтобы его встретить, и он обнаружил императора на пути к Висле. Что он мог ему сказать? Ничего, чего уже не знал бы Александр: как только он сделает еще несколько шагов вперед, Пруссия и ее король перейдут на его сторону.

Александр потратил январь 1813 года на продвижение к Висле через Сувалки, Вилленберг, Млаву и Плоцк. Остановившись 5 февраля в Плоцке, 9 февраля он выдвинулся к Калишу, и ему осталось преодолеть небольшое расстояние, чтобы оказаться в Бреслау у Фридриха-Вильгельма. Его сопровождали гвардия и резервы, включавшие около 18 тысяч человек. Тем временем справа выдвигался на Кюстрин и Берлин Витгенштейн с бывшей Двинской армией, включавшей 34 тысяч человек, оставив позади для наблюдения за Данцигом и Торном 16 тысяч солдат Молдавской армии. Слева Милорадович, Дохтуров и Сакен, располагавшие 40 тысячами человек, направлялись на Варшаву и неспешно преследовали австрийский корпус, который, как им было известно, не собирался сражаться и которому не терпелось вернуться в Галицию. И правой и левой колонне был дан приказ неуклонно продолжать движение вперед, в то время как Александр, ведя за собой центр, дождется минуты, чтобы вступить в Бреслау и броситься в объятия короля Пруссии, а бывшая Молдавская армия, во главе которой адмирала Чичагова сменил Барклай-де-Толли, будет сдерживать гарнизоны Вислы.

Принц Евгений, обойденный слева через Торн, а справа через Варшаву, не решаясь подтянуть к себе войска Гренье, дабы не оголить Берлин, не имел шансов удержаться в Познани. Князь Шварценберг, получивший приказ не вступать в боевые действия после того, как его двор открыто заявил о посредничестве, указывал на это генералу Ренье и князю Понятовскому и торопил их отступать дальше, ибо уже не мог оставаться в Варшаве. Побуждаемый двинуться на Калиш, он отвечал, что не может этого сделать, ибо его сборные пункты, пополнения и склады находятся в направлении Кракова, то есть в Галиции, но что он прикроет товарищей по оружию, которые сочтут нужным отойти в этом направлении. Ренье тотчас отбыл в Калиш и, к счастью, опередил там русских, от которых смог отделаться, дав несколько арьергардных боев. Понятовский, собрав 15 тысяч поляков и оставив в Модлине гарнизон, не успел вовремя выйти на дорогу в Калиш и был вынужден последовать за Шварценбергом на Краков, куда отступил вместе с беглыми остатками польского правительства.

Евгений, осведомленный об этих движениях, решил покинуть Познань и направиться на Франкфурт-на-Одере. В то же время он приказал бывшей дивизии Лагранжа, входившей в состав войск, охранявших Берлин, выдвинуться ему навстречу к Франкфурту. Сочтя позицию Франкфурта столь же непригодной для обороны, как позиция Познани, он решил передвинуться в Берлин, где мог собрать вместе с Гренье 40 тысяч человек. В то время как Евгений туда двигался, русская кавалерия под началом полковников Теттенборна и Чернышева перешла через Одер во Врицене близ Берлина, неожиданно атаковала полк итальянской кавалерии из корпуса Гренье и почти полностью его уничтожила, чем вызвала в Берлине безмерную радость.

Тогда генерал Гренье, выйдя из Берлина с двумя пехотными дивизиями, оттеснил дерзких всадников Витгенштейна и возвратился в столицу, умерив радость ее обитателей. Принц Евгений мог бы, вероятно, остановить русских, заняв сильную позицию перед Берлином, подтянув к себе корпус Лористона, одна из дивизий которого подошла уже в Магдебург, и выказав твердую решимость сражаться, но, опасаясь вызвать решающие события до прибытия Наполеона, видя себя окруженным врагами, располагая лишь 2500 кавалеристами и за недостатком конных войск даже не имея регулярного сообщения с Магдебургом, он принял решение отойти на Эльбу, куда уже отступал и генерал Ренье вследствие движения центра русских. Предварительно эвакуировав в Магдебург раненых, больных и снаряжение Евгений 4 марта оставил Берлин.

На следующий день он вышел к Эльбе и завершил долгое отступление, начавшееся 20 октября в Москве и отмеченное столь необычайными и столь великими бедствиями. Евгению не в чем было себя упрекнуть после того, как он принял командование. Все маршалы и генералы без войск, за исключением Даву и Виктора, его покинули. Он послал Даву в Дрезден с дивизией Лагранжа, чтобы подобрать Ренье, возвращавшегося из Калиша, и защитить важные пункты Дрезден и Торгау. Сам он водворился в Виттенберге с 10 тысячами человек, которые долгое время были его единственным ресурсом, и войсками корпуса Гренье, и подтянул к Магдебургу дивизии Лористона, которые были готовы выйти на линию. Вскоре Евгений должен был располагать 80 тысячами человек на Эльбе и несколькими крупными крепостями, приведенными в состояние обороны, и его уже не могли заставить покинуть эту линию.

Нет нужды говорить, что при известии о нашем уходе из Берлина безудержная радость охватила всю Пруссию. Еще до этого события к Фридриху-Вильгельму отправляли нескольких посланцев, которые доказывали ему, приводя моральные, политические и военные доводы, что нужно предаться России. И теперь, видя энтузиазм своих подданных, он сдался и 28 февраля разрешил Гарденбергу подписать договор об альянсе с Россией. Согласно договору, Россия обязывалась незамедлительно собрать 150 тысяч человек, а Пруссия – 80 тысяч, с тем, чтобы использовать их против Франции до тех пор, пока Пруссия не обретет состав, более сообразный ее прежнему состоянию и равновесию в Европе; не складывать оружия, пока эта цель не будет достигнута; прилагать все усилия, чтобы привлечь Австрию к общему делу и вести все переговоры только сообща и никогда раздельно. Россия обещала, в частности, ходатайствовать перед Англией о заключении ею с Пруссией договора о субсидиях.

Взяв на себя такие обязательства, ни король, ни Гарденберг еще не решались открыто объясниться с Сен-Марсаном, послом и министром Франции, и их замешательство было очевидным. Когда они вели переговоры, французская армия уже оставила Познань и Франкфурт-на-Одере и собиралась оставить Берлин. Тем самым, ее уже можно было не опасаться. Но, с одной стороны, Гарденберг имел довольно ума, чтобы понимать, что собирается вести весьма опасную для