Жизнь и судьба инженера-строителя - Анатолий Модылевский

впервые ел зубатку, приготовленную на пару; в театре купил билет на спектакль; вечером отправился в драмтеатр, который мне очень понравился: красиво оформленное фойе и уютный зрительный зал, нарядная публика и много офицеров флота в парадных мундирах; пьеса была на военную тему: немцы, наши разведчики, героиня-партизанка, мстители; сюжет незамысловатый, но местные артисты играли хорошо, очень старались, публика была довольна.

Наша комиссия собралась и главный механик Минтяжстроя, которому министр Голдин поручил возглавить комиссию, сделал перед поездкой на место сообщение о цели предстоящей работы; а дело состояло в том, что в городах Заполярный и Никель, расположенных на западе области недалеко от границы с Норвегией, сложилась аварийная ситуация: бетонные конструкции промышленных зданий и, главное, крупнопанельных жилых домов, стали разрушаться и уже из нескольких домов людей выселили и перевели во временное жильё. Мурманские власти обратились к Косыгину, чтобы были выделены деньги для строительства новых домов и цехов предприятий, поскольку разрушение продолжается; предварительный ущерб определён в 150 млн рублей – это очень большие деньги (для сравнения: сметная стоимость одного корпуса электролиза КРАЗа составляет 15 млн руб.); Косыгин поручил министру Голдину создать комиссию, дать заключение и рекомендации.

На следующий день я выехал рейсовым автобусом в Заполярный, а остальные члены комиссии добирались на самолёте или легковыми машинами; поездка длилась пять часов, но я ни сколько не пожалел; дорога от Мурманска шла по сплошной каменной пустыне – по обе стороны гранитные валуны и в расщелинах между ними росли карликовые с метр высотой берёзки, и никакого жилья; я, привыкший к российским и особенно сибирским пейзажам, с жалостью поглядывал в течение всей поездки на однообразную унылую природу; к тому же было раннее утро, накрапывал мелкий дождик, многие пассажиры спали; мой сосед сказал, что справа от нас на берегу Баренцево моря в скальных шхерах Линахамари напротив полуострова Рыбачий находятся наши подводные лодки, но издали их не было видно; через два часа автобус остановился на пограничном пункте – проверка документов; зашёл молоденький пограничник и начал проверять паспорта, все оживились, хоть какое-то событие на длинном пути; сержант проверял прописку и сличал фотографию с оригиналом; в середине автобуса сидела красивая девушка, солдат несколько раз смотрел на её лицо, сверяя с фото, затем вернул паспорт и двинулся дальше; проверив нескольких человек, он вернулся и снова попросил у девушки паспорт, стал опять на неё смотреть – это всех развеселило, пошли шутки, смех, подначки, а солдат невозмутимо сличал фото, чем окончательно смутил девушку; передо мной сидел небольшого роста немного выпивший мужчина, который, судя по рабочей одежде, ехал на стройку; посмотрев паспорт, солдат попросил его выйти из автобуса и позвал офицера; оказалось, что в паспорте отклеилась фотография, мужчину задерживали; мы слышали, как он слёзно просил разрешить вернуться в автобус, ведь он часто ездил, знал этого офицера и тот знал его, но всё-таки пассажира задержали и мы поехали без него.

Прибыв в Заполярный, я устроился в центральной городской гостинице и встретился с комиссией, а утром началась работа; моя задача заключалась в обследовании бетона и мне передали два научных отчёта, выполненных сотрудниками НИИЖБа несколько лет назад; оставив их в своём номере, направился в лабораторию строительного треста; там дали сопровождающего инженера ПТО, с ней мы начали осмотр аварийных объектов, построенных 10-15 лет назад; на заводе ЖБИ я увидел в неработающем теперь цехе ж/б колонны в многочисленных трещинах, а одна, фахверковая, расположенная в торце здания, изогнулась так, что пришлось демонтировать стеновые панели, прикреплённые к ней; затем мы прошли в город, подошли к дому, из которого выселили жильцов; все наружные стеновые панели были с трещинами, их демонтировали и складировали рядом с домом; плиты перекрытий с первого до пятого этажа были вывешены, т.е. опирались на стойки из подтоварника; что делать с этим домом никто не знал, в том числе и я; мы спустились в подвал дома, осмотрели стены, сложенные из бетонных блоков, в которых виднелись мелкие трещины; я подобрал с пола кусочки бетона, в котором щебень был чёрного цвета; после обеда отправился в гостиницу, чтобы ознакомиться с отчётами НИИЖБа и сразу обратил внимание на то, что эти работы были посвящены исследованию именно этого чёрного щебня, филлита; прочёл, что его брали из вскрышной породы при разработке шахт; горная порода, используемая в качестве заполнителя для бетона, отвечала требованиям прочности, да я и сам в этом убедился, разбивая щебень молотком; однако из отчётов я узнал, что плотная структура породы была чешуйчатой и во влажной среде она набухает, объём материала увеличивается; авторы не рекомендовали использовать бетон во влажной среде; но эти выводы были сделаны год назад, когда бетон в конструкциях, находящихся даже не во влажной среде, начал трескаться; вероятно, 15 лет назад заполнитель не исследовался должным образом в соответствии с ГОСТ, но об этом можно узнать из лабораторного журнала, в котором всё фиксировалось и давалось разрешение на применение в качестве заполнителя горной породы из вскрыши, взамен дорогого гранитного щебня; это было чьё-то рацпредложение, которое давало баснословный экономический эффект.

На следующий день я пошёл в лабораторию и узнал, что старый журнал исчез ещё год назад, виновников нет; набрал несколько обломков бетона с частично обнажённым заполнителем, попросил бинокулярную лупу с подсветкой и отправился в гостиницу; мне нужно было ответить на вопрос: почему разрушается бетон, который находится не во влажной среде? Прежде всего, я положил кусочек заполнителя в стакан с водой и оставил до завтра; затем стал внимательно рассматривать при 8-кратном увеличении заполнитель, взятый из треснувшего бетона, при этом концом перочинного ножа стал ковырять породу и сразу заметил её чешуйчатую структуру; начал поддевать чешуйки и без труда отделял их от казалось плотного камня; утром следующего дня увидел, что чешуйки камня, пролежавшего ночь в воде, набухли и легко рассыпаются, т.е. заключение, сделанное учёными НИИЖБа, подтвердились. Я задумался; какой же следует вывод? Всё-таки есть конструкции, которые простояли много лет и не разрушились, да и сейчас бетон в них не имеет трещин; вероятно, настал определённый момент, когда бетон в ряде других конструкций начал трескаться, деформироваться и даже кое-где рассыпаться; это под нагрузкой грозило аварией с человеческими жертвами; я понял, что за многие годы при различной относительной влажности воздуха (от 60% до 100% во время дождей и в продолжительный влажный, приморский зимний период) какое-то количество влаги попадало в бетон и накапливалось в нём; под воздействием влаги заполнитель постепенно набухал, расширялся и оказывал всё нарастающее давление на цементно-песчаный камень; пока давление было небольшим,