Счастливы неимущие (Евангелие от Матфея). Судебный процесс Березовский-Абрамович. Лондон 2011/12 - Михаил Барщевский

Далее, Ваша Честь, мы хорошо знаем, что все свидетели могут ошибаться, они могут путать даты, они могут убеждать себя в чем-то, чего не было. Это природа процесса производства по делу и проходящего времени. Но если это максимум того, что коллеги господина Березовского могут сделать для того, чтобы подорвать обоснованность наших показаний, то Ваша Честь может принять, что представленная нами картина максимально полна в отношении фактов, учитывая, сколько прошло времени.

Я хотел бы сказать несколько слов, прежде всего, относительно самой концепции «крыши». Крыша — это альтернативная система обязательственного права. Это классический продукт общества, в котором бизнесмены не могут рассчитывать на защиту закона и правопорядка либо потому, что есть недостатки в самой нормативно-правовой базе, либо поскольку административные и судебные органы ненадежны. Показания свидетелей единогласно говорят о том, что именно такова была историческая ситуация в России в это время. И практически все общества сталкивались с ситуацией, когда в отсутствие закона на первый план выходила сила.

Существование этого феномена никем не оспаривается. Об этом достаточно кратко говорил профессор Фортескью, эксперт по истории, который выступал со стороны господина Березовского. Я не предлагаю много цитировать документы и отчеты, но интересно обратить внимание на то, что он говорил в первом отчете:

«Этот термин (крыша. — Прим. ред.) впервые был использован в России в середине 1990-х годов, когда в России действовали рэкетиры и организованные группы, и это означало „защиту“. Криминальная крыша предоставляла услуги, которые не только были связаны с защитой от других организованных групп, она занималась сбором долгов, разрешением конфликтов, и в отсутствие эффективного государства крыша выполняла некоторые функции государства, в частности, собирала за это сборы».

Как я уже говорил выше, в конце 1990-х годов государство начало действовать в России более эффективно, и это не только уменьшило роль криминальных групп, но и снизило аспекты применения этого понятия. Теперь уже бюрократы, политики обеспечивали крышу. Как и преступные группы, они также обеспечивали защиту от конкурентов и врагов бизнесмена, они также содействовали защите интересов бизнеса клиента на политической арене и получали за это деньги. И Волков об этом говорит, в частности:

«Сейчас в России [этот термин] употребляется для описания того, чем занимаются организации, которые обеспечивают такие услуги, независимо от правового статуса клиентов. Такие службы необязательно носят криминальный характер, но они включают в себя всевозможные законные, полузаконные, законные и государственные организации».

Это не договорное оказание услуг, и это, естественно, не стандартный лоббизм, и это не какой-то договор или какие-то отношения, известные праву. Это отношения чести, которые нельзя нарушить без очень серьезных последствий. И их нельзя завершить по желанию, а только лишь по соглашению и заплатив цену.

Господин Березовский был типичным политическим воротилой, он сам описывал себя как «одного из наиболее влиятельных олигархов в России», и в то время его влияние происходило, как говорил профессор Фортескью, и как Березовский сам подтверждал в ходе дачи показаний, прежде всего из того, что он был связан с Кремлем. Но также это было связано и с тем, что он мог действовать параллельно с другими олигархами и, что особенно важно, в 1995 году он получил контроль над национальным телевидением, прежде всего в виде корпорации «Останкино».

Все, что делал господин Березовский в интересах господина Абрамовича, очень характерно для взаимоотношений протектора и клиента, а не инвестора и менеджера.

Сам господин Березовский и господин Абрамович также показали, что господин Абрамович не надеялся на то, что две сибирские нефтяные компании могут быть объединены, если не получить для этого политической поддержки, и было показано, что именно господин Березовский обеспечил эту поддержку, это политическое влияние.

Процесс, который использовался господином Абрамовичем для получения контроля над «Сибнефтью», был связан с составлением союза между 28-летним бизнесменом, у которого были деньги, но не очень много, и никакого политического влияния, и политическим воротилой, который не имел никаких деловых интересов в тот момент. Естественная форма их взаимоотношений, таким образом, заключалась в отношениях протектора и клиента.

Кроме того, господин Березовский утверждает в своих письменных показаниях, что стороны согласны с тем, что предоставление услуг в области крыши действовало только в начале 1995 года. Но стороны не согласны по этому поводу, и, когда этот вопрос задавался господину Абрамовичу, он это опроверг.

Господин Абрамович говорит, что он хотел иметь взаимоотношения с политически влиятельным защитником до тех пор, пока в 2000 году не произошел кризис в отношениях господина Березовского и господина Путина. Но даже тогда он не мог положить в одностороннем порядке конец этим взаимоотношениям. Что еще более важно, это то, что хотя это не связано напрямую с данным вопросом, но господин Абрамович показал (и мы всегда защищали эту позицию), что физическая защита, которая обеспечивалась господином Патаркацишвили, носила не менее ценный характер, и в особенности в отношении РУСАЛа в 2000 году.

Я хотел бы сказать несколько слов относительно косвенных доказательств, которые свидетельствуют о том, что версия господина Абрамовича о том, что говорилось в 1995 году, больше соответствует реальности.

Соглашение было достигнуто на том этапе, когда очень маловероятно, что оно могло бы быть достигнуто на тех условиях, о которых говорит господин Березовский. Я, конечно, не хочу сказать, что эти условия все были согласованы одномоментно. Скорее всего, на самом деле это был длительный процесс.

Но неправильно было бы говорить, как это утверждает сторона господина Березовского, что стороны якобы согласны с тем, что после первоначальной договоренности, достигнутой примерно где-то в феврале, окончательное соглашение было на самом деле достигнуто в августе.

Показания господина Абрамовича заключаются в том, что основные характеристики взаимоотношений сторон были согласованы в самом начале, и, в частности, он говорит о том, что та основа, на которой господин Березовский должен был получать свое вознаграждение (а это очень важный вопрос), была согласована в самом начале.

Понятно, что вознаграждение не носило акционерного характера, потому что акций тогда не было, «Сибнефти» еще не было и речь еще шла только о начале процесса приватизации, решение еще не было принято. Создание «Сибнефти» было предусмотрено в законе только в конце августа. Приватизация 49 % акций «Сибнефти» была утверждена только в конце сентября, хотя об этом говорилось уже и в указе о создании «Сибнефти». Схема залогового аукциона была предложена только в марте 1995 года и была принята только в августе. «Сибнефть» не была включена в эту схему до конца ноября.

Маловероятно, что доля в «Сибнефти» делилась между господином Абрамовичем, господином Березовским и господином Патаркацишвили уже в январе и феврале 1995 года. Условия, которые заявляются господином Березовским, были придуманы под ситуацию, которая возникла значительно позже, после того, как могло состояться такое соглашение.