Пленница босса мафии - Екатерина Орлова

Он влюблен в девушку, это очевидно. Но зачем он раскрывает это передо мной?

– Многие из них находят свое счастье в моей стране, Финн. Мы не продаем их на органы, не отдаем в дешевые бордели. Они радуют своих хозяев, большинство живут в достатке и счастье. Так что не всегда то, чем я занимаюсь, приносит протухшие плоды.

Вот, значит, как Заид оправдывает свою деятельность? Интересно, сам-то он верит в то, что говорит? Я всматриваюсь в его лицо и понимаю: не верит. Это все спектакль ради одного зрителя. И зрителя он уже слегка утомил. Я хочу забрать жену и вернуться в Ирландию. Об одном Заид не соврал: Джанан действительно его душа. Потому что он буквально ментально ныряет в нее, когда смотрит в ее глаза.

– Ступай, ― говорит он рабыне, и та, почтительно поклонившись, так же без единого слова покидает комнату.

Я допиваю кофе одним глотком.

– Мне пора ехать, ― говорю Заиду. ― Надеюсь, наши договоренности останутся в силе.

– Мне нет смысла привлекать тебя, если ― как ты его назвал ― щенок Мерфи справится. Ты, главное, не перекрывай нам каналы, и будешь жить счастливо. А я приглашу тебя дорогим гостем на свадьбу к нам с Джанан.

– Ты так уверен, что девочка сменит веру?

– Сменит, ― с улыбкой говорит он. ― Скоро она ради меня проползет голая по горячим углям.

– А ты ради нее, как я понимаю, уже готов?

Улыбка Заида становится хищной.

– Кто мы без наших женщин, правда, Финн?

Мы с минуту сверлим друг друга взглядами, а потом Заид дважды хлопает в ладоши. Боковая дверь открывается, и в комнату вводят Мишель. Она довольно бодро передвигается, но во взгляде застыл животный страх. У нее на голове такая же накидка, как была у Джанан, и я не вижу лица жены, только ее глаза. Испуганные, с мечущимся между мной и Заидом взглядом. Мишель становится перед нами и внимательно смотрит на меня.

Заид склоняет голову набок.

– Дерзкая у тебя женщина, Финн. ― он слегка качает головой и цыкает. Мне приходится держать маску на лице, прикладывая нечеловеческие усилия. Приходится смотреть равнодушно и немного сурово, чтобы показать Заиду, что мне не хочется вскочить на ноги и, прижав к себе свою любимую женщину, унести ее из этого адского места. ― Дерзкая и красивая. Внутри нее полыхает огонь, хоть она и пытается его сдерживать. Глаз да глаз за такой женщиной. И воспитание. Таких нужно постоянно воспитывать, прививать уважение к хозяину и мужу. Почтение, Финн. Они должны проявлять почтение. Иначе у тебя не будет прикрыта спина. Если женщина норовит вылететь из твоего дома при первом удобном случае, стоит задуматься, а прикроет ли она твою спину в случае опасности.

– Не тебе судить! ― внезапно восклицает Мишель. Мои челюсти сжимаются, а Заид снова качает головой с хищной ухмылкой.

– Полагаю, тебе повезло, миссис Фоули, что ты не в моем гареме. За такую дерзость ты бы получила с десяток плетей. Но я уверен, Финн придумает достойное наказание за твой побег и дерзкий язык. ― Заид поворачивается ко мне лицом. ― Спасибо, что навестил меня. К сожалению, не могу предложить остаться и погостить, поскольку сам улетаю через несколько часов. Но буду рад в другой раз принять у себя дорогого гостя. В твоем распоряжении райские гурии, теплый прием от меня и отдых, в котором нуждаются все бизнесмены. Конечно, буду ждать вас вместе с миссис Фоули.

Я встаю, и Заид тоже поднимается. Он выше и больше меня, но даже со знанием того, насколько он опасен, я не испытываю страха. Теперь, когда Мишель стоит передо мной, страх отступил, снова сменяясь желанием разорвать на части того, кто посмел ее выкрасть. А еще больше во мне зреет желание наказать Мишель за то, что ослушалась меня и покинула поместье. Зная, что мы сейчас живем как на пороховой бочке, она спокойно доверилась первой встречной вместо того, чтобы слушаться своего мужа. Возможно, в чем-то этот монстр Заид и прав. Может, женщин действительно стоит воспитывать и прививать им почтение к своему мужу. Сейчас во мне крепнет желание перенять восточные традиции.

Мы прощаемся с Заидом, я беру под руку Мишель и вывожу из комнаты и этого дома. Она пару раз пытается выдернуть руку, но от этого моя хватка становится только крепче.

– Не заставляй меня передавать тебя охранникам, которые дотащат твою строптивую задницу до машины насильно. Сохрани хотя бы каплю достоинства, ― рычу тихо, выволакивая жену из здания.

Финн

По дороге в аэропорт Мишель пытается завести разговор.

– Финн, прости меня.

– Поговорим позже.

Она хватает меня за руку и пытается поймать мой взгляд, но я его намеренно отвожу, чтобы не посмотреть на нее и не сорваться. Слишком много накипело за эти несколько часов.

– Финн, прошу тебя…

– Я сказал: позже! ― рявкаю я на нее. И Мишель тут же скользит задницей на противоположную сторону сиденья.

Она хмурится. Я прямо чувствую, как от нее исходят вибрации недовольства. Ничего, моя девочка, переживешь. Я тут умер ста смертями пару часов назад, пока мчался к тебе так быстро, как мог. Теперь и ты помучайся. Хотя бы угрызениями совести, что я, вместо того, чтобы готовить новую операцию, нахожусь в другой части земного шара, чтобы в очередной раз спасти твою задницу. Мишель срывает с головы платок и, приоткрыв окно, выбрасывает его. Я ухмыляюсь. Этот акт неповиновения или даже легкая форма мятежа умиляет, несмотря на то, что я злюсь на Мишель.

В аэропорту мы подъезжаем прямиком к самолету отца и выходим. Мишель демонстративно шагает к трапу, сжав руки в кулаки. Это мы тоже еще обсудим. Несносная и такая сексуальная. Меня начинает отпускать адреналин по мере приближения к самолету. И, как всегда, накрывает диким возбуждением. Особенно, когда я смотрю на упругую попку, обтянутую джинсами, которая покачивается из стороны в сторону по мере того, как Мишель поднимается по трапу.

В самолете мы пристегиваемся и взлетаем. Я выпиваю виски на два пальца, а потом встаю, отстегиваю Мишель и тащу в хвостовую часть в спальню. Впервые в жизни я действительно оценил отцовский самолет. Я заволакиваю Мишель в комнату и закрываю за нами дверь. Она резко разворачивается ко мне. Я вижу, что у нее на лице написаны смешанные чувства. С одной стороны, она чувствует свою вину за побег, а с другой злится, что я не облизываю ее, как всегда.

А как же я злюсь, не передать словами. Я действительно готов сейчас растерзать ее на лохмотья.

– Финн…― она, похоже, решила избрать тактику извинений, потому что голос просто состоит из патоки и виноватого тона. ― Прости меня. Я не подумала…

– О чем, Мишель, а? О чем не подумала?

– Не подумала, какие последствия могу быть у моего безрассудного поступка.

Я ухмыляюсь.