Кошка в светлой комнате - Александр Бушков

– Поговорить, – сказал я и двинулся прямо на них. Онирасступились, обескураженные таким нахальством. Я прошел к нарам, сел, закурили сказал, глядя, как они молча надвигаются;

– Тихо, прыткачи! Кто-нибудь умеет водить машину?

– Ну а если и умеет? – спросил высокий.

– Тем лучше, – сказал я. – Там, у двери, стоитгрузовик, садитесь и отправляйтесь на все четыре стороны, куда вам там нужно.

Момент для броска был ими безнадежно упущен. Человек можетсмириться с чем угодно, только не со смертью. Сначала в их глазах, на их лицахпоявилось удивление, потом надежда, разжимались кулаки, толпа-монолитраспадалась на отдельных людей, охваченных жаждой неба и дыхания. Я сидел икурил.

– Как это понимать? – спросил высокий.

– Буквально, – сказал я. – Так найдется водитель?

– Я умею! – крикнул кто-то.

– Новая провокация, – сказал второй. Но, судя по тону,ему страшно хотелось, чтобы его немедленно переубедили.

– Кто там вякает насчет провокации? – громко спросиля. – Иди сюда, если не боишься.

Его торопливо вытолкнули в первый ряд.

– Значит, провокация? – сказал я. – А позвольтеспросить, с какой целью?

– Выследить наши деревни.

– Видите? – спросил я, разворачивая перед нимикарту. – Выслеживать ваши деревни незачем. Кстати, если все пройдет так,как мы с вами – да, мы с вами! – хотим, Команда перестанет существовать вближайшие же дни. Можете вы это понять?

Это было похоже на взрыв. Они заметались, загомонили,перебивая и не слушая друг друга, а тот, в рваном свитере, подскочил ко мне изакричал в лицо:

– Поняли? Поняли наконец, что не вы одни – люди? Что не васодних сделали марионетками? Поняли? Что случилось? Должно было что-тослучиться… Эй, потише!

– Это долго объяснять, – сказал я. – Не место и невремя. У вас должны быть старейшины, вожди, начальники…

– Они есть.

– Прекрасно, – сказал я. – Самое позднее завтра як вам приеду, так что ждите.

Он часто, торопливо кивал. Выходит, исторические моменты бываюти такими. Впрочем, церемонность поз и пышность речей, отливающие бронзойкрылатые афоризмы – все это парадная живопись, приглаженная грубая проза…

Все произошло, как и было задумано: настежь распахнулисьворота, автоматчики оттянулись в глубь двора, грузовик подогнали вплотную кдвери в подвал.

До последней минуты я опасался инцидента, вспышки. Те, чтоостались с Ламстом, поверили в необходимость и важность перемен, но четыре годавойны нельзя вышвырнуть, как стоптанный башмак, нельзя лечь спать однимчеловеком, а проснуться другим, между ними еще долго будет стоять кровь и этипроклятые четыре года – часы по хронометрам внешнего мира…

Я был готов стрелять в любого, кто попытается поднятьавтомат, однако обошлось. Грузовик на полной скорости вылетел со двора. Мнежали руку (Бородач), хлопали по спине (Ламст и Блондин), чмокали в щеку (Кати),клали лапы на плечи и норовили лизнуть в нос (Пират), но чокаться шампанским,разумеется, было еще рано…

– Хватит, довольно, – сказал я, уклоняясь от рук,поцелуев и лап. – Ламст, снаряжайте меня в дорогу. Машину, палатку,провиант, ну и оружие, чтобы я мог при необходимости поговорить по душам свашими драконами. Большой туристский набор для одного.

– Для двух, – сказала Кати.

Я посмотрел на нее весьма неласково:

– Не умеешь считать. Для одного.

– Ой, правда… – сказала она. – Не умею считать,дуреха, – для троих, не оставим же мы Пирата, он обидится.

– Дело, – сказал Бородач. – Одному вам ехать негодится.

– Нет уж, друзья, – сказал я. – Это вам неэкскурсия.

– Никто вам и не навязывает экскурсантов, – сказалЛамст. – Вам дают опытного, проверенного на деле сотрудника.

– А я чихал на таких сотрудников… – начал я.

– Одну минуту, – прервала меня Кати. – Мы сейчассами разберемся.

Она взяла меня за руку, потащила в сторону.

– Ну вот что, – сказала она. – Или ты меня берешь,или я во всеуслышание вру, что мы с тобой вчера стали мужем и женой, и выходит,что ты протестуешь против моего участия из чисто эгоистических соображений. Охкак неприглядно это будет выглядеть, нехорошо о тебе подумают…

Я остолбенел, а шантажистка торжествующе улыбалась, щурязеленые глазищи, и такая она была сейчас красивая, что я не мог на неесердиться. Мне страшно не хотелось ехать одному, а на нее я мог бы положиться влюбой ситуации, переделке и передряге. Так что это действительно судьба, инечего барахтаться…

– Ладно, – сказал я. – Но имей в виду: как толькомы доберемся до первых деревьев, выломаю хороший прут и отстегаю за всехудожества.

– Господи, Алехин! – беззаботно отмахнулась она. –Я только посмотрю на тебя чарующе – прут потеряешь. И вообще, из таких, как ты,ежей и получаются самые покладистые мужья. Поверь моей девичьей интуиции.

– Сгинь! – взревел я.

Мы выехали во второй половине дня. Пунктом отправления сталодин из фортов на границе охраняемого района. Высокая решетчатая вышка спулеметами, поднятый на высокие металлические столбы домик с вертикальнойлесенкой. Два джипа и броневик рядом. Все просто и буднично.

У машин собрались солдаты, сверху смотрели часовые, дулветер, и одно время казалось, что соберутся тучи. Не собрались. Мы стояли уджипа, перебрасываясь ненужными фразами о погоде, снаряжении, маршруте и томуподобных вещах. Когда и о погоде стало тягостно говорить.

Ламст отвел меня в сторону.

– Когда вы рассчитываете вернуться? – спросил он.

– Кладем для верности неделю.

– Я буду ждать восемь дней, – кивнул Ламст. – Еслик этому времени вы не вернетесь, я пойду туда сам со всем личным составом иполным боекомплектом.

– Черт вас побери, – сказал я. – Ну когда до васдойдет?

– Если вы не вернетесь – конец всему…

– Никакого конца, – сказал я. – В этом делеглавное – не останавливаться. Умирать я не собираюсь. Тем не менее, есличто-то… Ничего подобного, Ламст, вы поняли? Пусть идет кто-нибудь другой. Ну,до скорого…

Я сел за руль и тронул машину, не оглядываясь. Никогда ненужно оглядываться – это первая заповедь…

– Страшно? – спросил я.

– Страшно, – призналась Кати. – А тебе?

– Да, страшно, – сказал я.

Нашей экипировкой занимался Ламст, и в результате его трудовджип стал напоминать машину рекламного агента оружейной фирмы в те времена,когда такие фирмы еще существова-ли, – ручной пулемет, два автомата,гранаты, обоймы разрывных и трассирующих. Мне очень хотелось выбросить все этов первую попавшуюся речку, но существовали еще и звери…