Найти в себе силы - Элла Фельдбуш

— Мы тут с Сережей вышли подышать свежим воздухом…

Поскольку обычно Светка тараторила как заводная, Ляля мигом смекнула, что дело тут нечисто. Впрочем, на кокс не похоже: это любой сразу поймет. Ляля изучающе смотрела на Свету с Сергеем, которые не спешили подключаться к беседе и, чуть прикрыв глаза, наслаждались чем-то, ведомым лишь им одним. Ей бы тоже хотелось… Только чего хотелось, было не совсем ясно.

Вечеринка продолжалась по стандартному сценарию: все танцевали, играли на бильярде, общались. Ляля наконец решилась: будь что будет, но хуже, чем есть, уже точно не станет никогда.

И, намеренно столкнувшись с Сергеем в бильярдной, девушка задала ему вопрос:

— Сереж, а у тебя есть еще?

— Что есть? — недоуменно спросил Сергей.

— То, что вы со Светой нюхали.

— Есть немного, а что?

— А ты не дашь мне?

— Ну… Ладно, пошли в гримерку, там безопаснее.

Сергей провел Лялю в служебное помещение, закрыв дверь на щеколду. Привычным движением сделал небольшую дорожку на глянцевом журнале и протянул Ляле уже скрученную в трубочку купюру. Ляля слабо представляла, как нюхают наркоту, но показаться несведущей ужасно не хотелось. Мучительно пытаясь припомнить, как вдыхала порошок Света, она наклонилась к журналу. Однако ее неуверенность немедленно бросилась в глаза: она замялась, словно не зная, с какой стороны начать.

— Ты когда-нибудь нюхала герку? — с подозрением спросил Сергей.

— Нет, в первый раз, — призналась Ляля. — Но я хочу попробовать.

— Ну… Черт! — Было видно, что Сергею стало как-то не по себе. — Ладно, пробуй, раз хочешь, взрослая уже. Только после этого ничего не ешь и пей, кроме чего-нибудь безалкогольного, да и то маленькими глоточками, иначе плохо будет.

Ляля кивнула и торопливо запустила порошок в нос — как бы Сергей не передумал. Было немного щекотно, но ничего страшного не случилось. Она сказала Сергею «спасибо», тот кивнул, быстро вернул пакетик обратно в ботинок и вместе с девушкой вернулся к веселой компании. Ляля села на диван, откинулась назад. И почувствовала, как мягкая спинка словно обнимает ее. Этот диванчик вдруг оказался самым уютным диванчиком на свете. Тело девушки стало мягким, по нему разливалось окутывающее тепло. Все вокруг заиграло яркими красками, а громкая музыка больше не давила на мозги. Ничто не раздражало, мир стал невероятно интересным, чудесным и замечательным. Разглагольствования Светки, шутки друзей и даже реплики, которыми невпопад сыпал блондин с пирсингом, вдруг наполнились глубоким смыслом. Ляля мысленно поздравила себя с тем, что ей посчастливилось оказаться рядом с такими неординарными, мудрыми, удивительными людьми. Она благосклонно им улыбалась, непринужденно отвечала на вопросы, даже вставляла кое-какие сентенции — поражаясь собственному остроумию. Впрочем, куда приятнее было слушать, чем говорить. Ляля чуть прикрыла глаза, с восторгом отдаваясь новым ощущениям.

Света тут же заметила произошедшую с подругой перемену.

— Лё, ты какая-то не такая.

— А какая?

— Не знаю, другая, что ли. — Она присмотрелась к Ляле. — Нюхнула, что ли?

— Ага, немножко.

Света посмотрела на Лялю круглыми глазами. Чего-чего, а этого она от Ляльки не ожидала. Потом, промолчав, пожала плечами и вернулась к прерванному разговору с Сергеем.

Дело близилось к закрытию, и публика начала расходиться. Шумная компания разъехалась по домам. Спать Ляля легла в еще слегка приподнятом настроении, но наутро от кайфа не осталось и следа. А действительность по-прежнему не радовала. Особенно теперь. По сравнению с испытанными ощущениями все казалось тусклым и мрачным. Легкость восприятия испарилась, все снова приходилось делать через силу. А главное: тогда, в клубе, героин совершенно изгнал из Лялиной памяти сцены страшного унижения. Сейчас они вернулись вновь. Но Ляля знала: способ избавиться от ранящих воспоминаний существует. Даже если под кайфом она и вспомнит о насилии, случившееся покажется мелким, малозначащим и нереальным…

Все же следовало заняться подготовкой. Последние дни прошли в сборах, походах по магазинам, закупке нот в соответствии с полученным в училище списком. За суетой у Ляли не было времени решить, как ей жить дальше. Но хлопоты скоро закончились. Наступило первое сентября.

По закону подлости на организационное собрание Ляля опоздала. Виной тому был то ли серенький осенний дождик, то ли пасмурное настроение новоиспеченной студентки. Гнесинка, всего три месяца назад казавшаяся пределом мечтаний, теперь превратилась в тяжелую повинность. Придется каждое утро вставать, общаться с преподавателями и однокашниками, что-то учить, записывать. Ляля практически не подходила к фортепиано после страшного происшествия. И за несколько дней до учебы ей пришлось всерьез попотеть над тренировочными этюдами: пальцы совсем отказывались слушаться. Ей тогда показалось, что изменилась даже музыка. Задорные польки, которые Ляля некогда играла с легкостью, теперь совершенно не получались. Зато прекрасно удавалось брать аккорды торжественного «Реквиема»…

Итак, Ляля постучалась в аудиторию, когда группа была уже в сборе. Пожилой преподаватель, что-то строчивший в блокноте, разрешил ей войти и вежливо спросил:

— Простите, я уже со всеми познакомился. А вас как зовут?

— Людмила. — Как странно было произносить свое полное имя. Пожалуй, так Ляля представилась впервые.

Первый учебный месяц принес много интересного: девушка знакомилась с преподавателями и новыми дисциплинами. Названия предметов сами по себе были музыкальны: гармония, полифония, музыка как вид искусства, музыкальная форма, теория музыкального содержания… Однако уже после вводных лекций стало ясно: первокурсникам придется потрудиться. За благозвучными названиями скрывались часы сложных, требующих огромного напряжения лекций. Кроме того, в плотное расписание были включены и практические занятия. Предстояло работать, работать и работать, и поначалу Ляля с готовностью окунулась в институтскую жизнь. Она заметно отличалась на общем фоне: спасибо технике, отработанной за годы занятий с мамой. Хватало Ляле и фундаментальных знаний, тем более что и новую теорию она запоминала так же легко, как некогда — химические формулы и грамматические правила.

Преподаватели одобрительно кивали, радуясь перспективной первокурснице. Но к собственным успехам Ляля оставалась равнодушной. Куда приятнее бы завести парочку подруг, чтобы было с кем поболтать на лекциях и во время перерывов. Ляля же сама сторонилась людей: общительностью она никогда не отличалась, а после страшного удара просто потеряла желание предлагать свою дружбу кому бы то ни было. Однокурсницы жили той жизнью, которая Ляле казалась теперь игрушечной. Эти малолетки обсуждали, где можно по дешевке купить симпатичную кофточку, на какой фильм пойти с приятелем или почему профессор А. не сбреет усы, которые так ему не идут. Глупые, пошлые беседы, наивные суждения и плоские шуточки Лялю раздражали. Иной раз просто хотелось кричать: «Милые девочки! Вы же совсем, совсем ничего не знаете о жизни. Не знаете, как бывает страшно. Так не выпендривайтесь, не торопитесь взрослеть…» Лялино немного покровительственное отношение нельзя было не почувствовать. Девчонки ее сторонились, считали чересчур высокомерной и даже прекратили брать конспекты. Молодых людей (на курсе их было не так уж много) она обходила за версту и даже старалась не садиться рядом.