Пылкий любовник - Сандра Мэй

– Мы устали, правда, Мю? Поэтому мы идем и готовим ужин, а вы, мистер Билл, перегоните этот катафалк в гараж и принесите наши покупки в дом, идет? Там, кстати, и вам подарочки.

Говоря это, разнузданная красотка не сводила с Билла зеленых глаз, и он почувствовал, что ноги у него слегка ослабли. Все-таки весь день в седле...

Мю спрыгнула с забора и умчалась в дом, горланя нечто очень радостное и совершенно бессвязное, Морин отправилась следом, а разом взмокший Билл поспешил к джипу, словно это он нанялся на поденную работу к зеленоглазой, а не она к нему.

Через четверть часа на сковородке шипел и благоухал бекон, в ведерке со льдом остывали две бутылки – одна с детским, другая со взрослым шампанским, переодевшаяся в привычные джинсы и футболку Мю носилась вокруг стола, расставляя тарелки и бокалы, Морин, напевая себе под нос, лущила бобы, а Билл стоял в дверях – и почему-то чувствовал себя совершенно счастливым.

Это было в воздухе, в аромате жареной ветчины, в тихих звуках песни, в смехе девочки с золотыми кудряшками, в мурлыканье кошки у камина, в далеком вечернем квохтанье птичника, в неярких красках заката – это было во всем. Мир и покой. И твердая уверенность, что теперь все хорошо.

Они расселись за столом, и Морин протянула обе бутылки Биллу. Первым хлопнуло детское шампанское, пахнущее земляникой, и Мю опять заверещала от восторга. Открывая «взрослую» бутылку, Билл на мгновение замер. Он тысячу лет этого не делал. Даже на собственной свадьбе с Мэри Лу. В последний раз шампанское они пили на Рождество, в ту зиму, когда познакомились... Золотая бумажка, проволочка в неумелых, слишком могучих пальцах, рвущиеся на волю золотистые пузырьки...

Даже в простых бокалах шампанское смотрелось изумительно. Билл осторожно приподнял бокал и умоляюще взглянул на Морин.

– Ну? Расскажите же мне!

– Погоди. Сперва – тост. За Мюриель Смит, одержавшую сегодня большую победу! За принцессу Мю, которая доказала, что способна объезжать не только мустангов. За умную, красивую и смелую девочку, которая справилась с настоящим экзаменом! За тебя, милая!

Билл осторожно придвинул свой бокал к бокалу Мю, потом, помедлив, – к бокалу Морин. В этот момент их глаза встретились, и Билл едва не взвыл от счастья. В невозможных, сине-зеленых очах горело то, чему он не знал названия, но от чего его сердце забилось в тысячу раз сильнее и громче,

– Итак – рассказ.

– Да, рассказ. Чур, я первая!

– Нет, Мю, я тоже хочу, я ведь тоже все-таки имею отношение...

– Самое главное отношение, Морин! Давай по очереди?

– Давай. Значит, так: вчера мы были в городе и провели там целый день...

– Я была в парикмахерской, па! Мне сделали прическу – ты видишь? Я всю ночь старалась держать голову прямо!

– А пока ее стригли, я кое-куда сходила. Точнее – в школу.

– Прямо к Джонсихе!

– Представилась ей по полной программе. Сказала, что окончила университет в Филадельфии, проработала некоторое время в школе, в том числе с трудными подростками, а сюда приехала по просьбе мистера Смита, которому далеко не безразлично образование его дочери.

– А Джонсиха перетрусила!

Билл хмыкнул, отпивая шампанское.

– Еще бы! У нее самой за плечами церковно-приходская школа.

– Я не очень хотела прибегать к такому методу, но мисс Джонс буквально сама напросилась. Она вдруг стала разговаривать со мной, как будто я приехала с инспекцией ее работы из самого Вашингтона. Одним словом, я предложила ей собрать заинтересованных лиц и как можно скорее, без всякой подготовки проверить уровень Мю.

– И тогда Джонсиха сказала с мерзкой улыбочкой – а не приехать ли вам прямо завтра?

– А я сказала – отлично! Ведь по закону мы не имеем права лишать ребенка конституционно закрепленных каникул.

– И Джонсиха скисла.

– Она не то чтобы скисла, но глаза у нее забегали. Оказывается, весь попечительский совет проживает у вас в Каса дель Соль? Почему ты этого не сказал?

– Да я и сам с ними не больно-то общался. Самые мерзкие ба... женщины в городке. Мю, как же ты не струсила?

– Она очень смелая девица. Наша задача была – сыграть роль. Знаешь, у нее прирожденные способности актрисы. Видел бы ты их лица, когда она стала читать наизусть Теннисона.

– Верю. У меня бы тоже было такое лицо, потому что, как и они, я понятия не имею, кто этот достойный человек.

– Ты прав, они тоже не имели. Поэтому поспешно приняли умный вид и стали кивать. Еще Мю решила пару задачек и ответила на несколько вопросов по истории. В общем, экзамен мы сдали. После этого мисс Джонс вся скривилась и сказала... ну, в общем, передала тебе привет.

– И тогда Морин ее убила наповал.

– Мю, может...

– Нет, пусть он тоже обрадуется! Па! Она сказала, что мне не придется ходить в школу каждый день, потому что мой инлек... интелегаль... короче, мои мозги не соответствуют их программе, поэтому Морин будет сама заниматься со мной по программе экстерната, а зимой и весной я буду сдавать экзамены! Это значит, я смогу жить на ранчо, понимаешь? Мы больше не расстанемся!

Билл перевел взгляд на Морин. Теперь она смутилась и опустила глаза. Билл протянул руку и осторожно коснулся ее тонких пальчиков.

– То есть... Это значит... Ты остаешься с нами?

– Ну... в общем... Разумеется, это будешь решать ты... Если вам не в тягость, я могла бы...

– Па! Пусть она останется! Ты ведь согласишься?

Билл встал. Огонь в камине освещал его могучую фигуру, но лицо оставалось в тени, а голос звучал почти как обычно, разве что немного взволнованно.

– Согласен ли я? Конечно, согласен. Я тоже хочу сказать тост. Девочка моя, на этот раз не за тебя, хотя только о тебе все мои мысли. Я хочу выпить за мисс Килкенни. За Морин. За удивительную девушку. За то, что она тоже смогла выдержать экзамен. За тебя, Морин. И спасибо. За Мю – и за меня.

Мю притихла. Она не могла бы объяснить словами, что происходит, но ей почему-то казалось, что сейчас ее папка говорит не о сегодняшнем экзамене в школе.

А потом настал черед демонстрации нарядов. Билл сидел с открытым ртом и смотрел на свою дочь, не узнавая ее. Нет, он всегда был уверен, что его Мю – самая красивая, самая милая, самая лучшая, но и во сне не мог представить, что она может быть ТАКОЙ...

Вечный сорванец, отчаянная головушка, с пяти лет объезжавшая лошадей, ночевавшая под открытым небом, Мю на его глазах превращалась то в чинную школьницу, то в юную кокетку, то в маленькую принцессу. Билл даже не знал названия тех вещей, которые Мю и Морин накупили в магазинчиках Каса дель Соль. Он всегда справедливо полагал, что достаточно приучить девочку менять каждый вечер носочки и трусики, а в смысле верхней одежды – джинсы и клетчатые рубашки на Мю всегда смотрелись отлично. Но все эти оборочки, юбочки, кофточки, носочки, босоножки, похожие на карамельки, заколки, усыпанные блестками, бусы и браслеты, сумочки и рюкзачки – все это было совершенно ни к чему в прерии, но, черт возьми, как же это было здорово! И прежде всего потому, что это заставляло втрое ярче блестеть глазенки его дочери.