Трафальгар. Люди, сражение, шторм - Тим Клейтон

том случае, если вы будете находиться вне видимости с берега". Но усилия Нельсона сохранить свое прибытие в секрете не увенчались успехом: испанцы знали, что он направляется сюда, и быстро выяснили, что он уже прибыл.

Работать с корреспонденцией на английском языке Нельсону помогал Джон Скотт. При работе же с иностранной корреспонденцией Нельсон привлекал себе в помощь корабельного капеллана Александра Скотта, который бегло знал латынь, греческий, французский, испанский, итальянский, немецкий — причем три последних он изучил самостоятельно, будучи уже на борту. Он переводил письма от иностранцев, составлял краткие резюме тех писем, на которые Нельсону не хватало времени для чтения, вел переговоры и по случаю собирал информацию для королевского флота. Будучи первоклассным лингвистом, он оказывал бесценную помощь адмиралу, который в юности прикладывал значительные усилия для овладения французским языком. Нельсон долго и упорно стремился заполучить Скотта у его первоначального патрона, адмирала Хайда Паркера, восхитившись его способностями в ведении переговоров и составлении проектов договоров в Копенгагене в 1801 году. В 1803 году Нельсону удалось задуманное, и они вскоре стали добрыми друзьями.

Дочь Скотта описывала, как ее отец "обычно читал своему шефу все французские, итальянские, испанские и другие иностранные газеты, регулярно присылавшиеся на флот. Они внимательно просматривались как с целью развлечения, так и в поисках содержавшейся в них информации". Скотт перерывал "бесчисленное множество иностранных памфлетов-однодневок, которые ум, менее исследовательский, чем у лорда Нельсона, отбросил бы как совершенно не стоившие внимания; но он был убежден, что любой человек, прикладывающий свои руки к бумаге, желает сообщить какую-то информацию или теорию, которые, по его мнению, не известны широкой публике. Поэтому стоило просматривать все это, пробираясь сквозь окружающий мусор". Нельсон производил на Скотта потрясающее впечатление: "Его быстрота в определении намерений автора была совершенно чудесной. Две-три страницы памфлета обычно хватало ему для полного понимания целей автора, и для внимания этого великого человека не существовало ничего незначительного, если существовала возможность получить какую-либо информацию из этой мелочи".

День за днем Скотт и Нельсон сидели в адмиральской каюте, разбирая корреспонденцию и захваченные документы. "Они располагались в двух черных кожаных креслах. На этих креслах имелись вместительные карманы, куда время от времени Скотт, устав от перевода, откладывал неоткрытые частные письма, найденные на захваченных призах. Неутомимый и деятельный Нельсон неохотно позволял оставить некоторые из них непрочитанными".

Нельсон обращал внимание на каждый аспект своей работы — снабжение провизией, состояние здоровья, дипломатию, разведку, новаторство. Еще до прибытия к Кадису он получил донесение от Генри Бейнтана, командира линейного корабля «Левиафан» из его старой Средиземноморской эскадры, который недавно получил сведения от капитана суденышка, вышедшего из Кадиса 21 сентября. Чтение его представляло несомненный интерес:

В гавани 39 линейных кораблей и 6 фрегатов, как готовых, так и ремонтирующихся;

две нации подозрительно относятся друг к другу;

плохо отзываются о Вильнёве;

ожидается прибытие в Кадис министра Декре и взятие им командования в свои руки;

адмирал Магон отбыл во Францию.

Это было неверно: его информатор, вероятно, перепутал Магона с Лористоном, который действительно был отозван Наполеоном.

О Гравине хорошо отзываются, как об исполнившим свой долг. Командир «Плютона», командовавший соединением, получил какую-то награду от испанского короля; предполагают, за больший вклад в сражение — у него было восемь убитых и пятнадцать раненых.

Донесение было написано деловым, бесстрастным языком, который любил Нельсон. Источник Бейнтана был, очевидно, хорошо информирован — американец, скорее всего. В этот раз британцы не препятствовали нейтральным судам торговать с противником, и американцы обеспечивали значительную часть грузооборота с Кадисом. Политически они разделялись на федералистов, помогавших британцам, и республиканцев, симпатизировавших французам. Далее донесение переключилось с офицеров на команды:

Корабли в целом экипированы недостаточно. «Плютон», «Бервик» и «Энтрепид» имеют не более 300 человек команды каждый, и также другие корабли, название которых он забыл, находятся в подобном состоянии. «Санта-Анна» не обеспечена командой. Вербовщики рыщут повсюду, но людей нет.

Бейнтан расспросил о здоровье и получил картину, отличавшуюся в лучшую сторону по сравнению с той, что Вильнёв обрисовал в письме Декре:

Обстановка в городе здоровая, и на судах отличается немного. Ему известно, что на «Плютоне» 27 больных; когда флот прибыл, все больные были свезены в госпиталь, но вскоре возвращены на свои корабли; с тех пор никого не отсылали на берег.

В целом, донесение было ободряющим, не в последнюю очередь потому, что, очевидно, ожидался скорый выход французов в море:

Сообщается, что войска готовы к незамедлительной посадке на корабли, их количество оценивается в число не более 3000 человек; в Вест-Индии и на обратном переходе среди них было много больных. Войска наверняка те же самые, что вышли из Тулона, он уверен в этом. На «Эгле» отличный экипаж, все крепкие парни. Мористее всех стоит «Свифтсюр». На нем толкуют об отплытии по готовности всех судов и по прибытии Декре. На судах шестимесячный запас продовольствия.

Когда Нельсон прибыл к Кадису, шансы на скорую битву по сравнению с длительной блокадой внезапно увеличились.

"28-го сентября на Е. В. Корабле «Виктори» прибыл адмирл лорд Нельсон, и «Аякс», и «Тандерер». Нивазможна аписать Сердечную Сатисфакцыю всего флота по этому Случаю и Уверенность в Успехе, каторая снизошла на нас". Так писал матрос 1 статьи Джеймс Мартин с «Нептуна». На следующий день Нельсону исполнялось сорок семь лет, что усиливало праздничные настроения на всем флоте. "Лорд Нельсон прибыл, — писал Эдвард Кодрингтон. — Следствием этого явился всеобщий восторг". Более того, на «Виктори» прибыла почта из Англии. "Сегодня великий день. Все капитаны обедают с лордом Нельсоном, я получил письмо и чистые рубашки от моей дорогой Мэри. Ура!", отметил в своем дневнике штурман «Принца» Ричард Андерсон.

Письма капитанам Нельсон предпочел вручить лично,  когда они прибывали на флагман для доклада. Кодрингтон сообщал, что "он принял меня легко и просто, и, вручая мне письмо, сказал, что оно было доверено ему дамой, и поэтому он обязан вручить его лично. Я не думаю, что заслужил его доброжелательность действиями «Ориона»; но я приложу все усилия, чтобы заслужить её, а он именно тот человек, который способен оценить подобные предприятия". Томас Фримантл был рад увидеть Нельсона в добром здравии: "Он выглядел лучше, чем тогда, когда я видел его прежде; и еще — он потолстел". Он тоже получил письмо, и именно то, что он хотел. Нельсон "спросил