Трафальгар. Люди, сражение, шторм - Тим Клейтон

Кальдером в конце июля французы не поддержали два испанских корабля, в результате чего те были захвачены британцами. Говорилось, что все реальные боевые действия велись руками испанцев. До британского флота, а через него и до газетчиков, достигли сведения, что "несколько французов были убиты, а французы, в свою очередь, повесили много испанцев". Здесь, конечно, были определенные преувеличения, но небезосновательные. Антонио Галиано, дядя которого, Рафаэль Виллависенсио, командовал одним из кораблей, попавших в руки британцев, вспоминал, что испанские моряки были злы на французов, а также и на собственное командование, которое смиренно уступало французскому лидерству. Многие французские офицеры, также разочарованные собственным командованием, становились весьма чувствительными к вопросам чести.

К 24 сентября испанские суда были полностью укомплектованы экипажами и снабжены водой и провизией на три месяца. Неопытных молодых ландсменов на них было более чем достаточно, солдат было на полторы тысячи больше, чем полагалось по штатному расписанию. По записям в соответствующих документах они также имели адекватное количество опытных матросов, что достигалось ослаблением требований, предъявляемых к подготовке личного состава. Но достаточного числа обученных морских канониров найти было невозможно. Их набралось только 700 человек, в то время как требовалось вдвое больше, к тому же пятьдесят три из них лежали в госпитале. Также большинство рекрутов и четверть матросов никогда прежде не служили на военном флоте, а Гравина предупреждал, что, если их не экипируют соответствующей одеждой или деньгами на ее приобретение, они резко увеличат число пациентов госпиталя. Вильнёв докладывал: "Мучительно видеть эти прекрасные и могучие корабли укомплектованными скотоводами и нищими и не имеющими достаточного числа настоящих матросов". Он привык иметь дело с экипажами, полностью состоящими из настоящих матросов — неслыханная роскошь для британского капитана, который мог бы отнестись к укомплектованности испанских экипажей более снисходительно. Хотя и у Вильнёва имелся некомплект в 2207 человек (из которых 1731 были больны и 311 дезертировали), в его экипажах все же находилось больше настоящих матросов, чем на британских судах.

Косме де Чуррука хорошо отдавал себе отчет в недостатках подготовки испанских экипажей. Он заметил, что недавно поступившие на вооружение кремневые замки хорошо показали себя в сражении 22 июля, и был уверен, что артиллерия использовалась бы лучше, будь каждый канонир должным образом тренирован в наводке орудий. Он только что опубликовал руководство по наведению орудий на цель с применением математических принципов, описывавших возвышение орудий и траекторию снаряда, к которому он предлагал добавить приложение с описанием размерений различных британских судов.

Он посовещался со своим другом Дионисио Галиано, и они вместе предложили воспользоваться доставкой серебра из Новой Испании для тренировки части моряков. Чуррука считал, что, если кто и сможет провести судно сквозь британскую блокаду Кадиса, то это, без сомнения, Галиано — он уже проделывал подобное во время прошлой войны. Чуррука же  предложил, чтобы более легкую миссию — выйти из Эль-Ферроля на одном из судов, оставленных там — предпринял он сам. Это также предоставляло ему шанс повидать свою жену. К сожалению, из этой идеи ничего не вышло.

24-го сентября, после получения доклада Гравины, Вильнёв написал Декре о своей готовности выйти на Ла-Манш — в соответствии с имевшимися тогда у него приказами — при первой возможности. Получение снабжения и ремонты из-за отсутствия денег заняли целый месяц. Только вмешательство французского посланника в Мадриде, убедившего одного французского банкира выдать наличными определенную сумму денег, позволило Вильнёву привести свои корабли в порядок.

27-го сентября прибыли новые распоряжения императора — следовать в Средиземное море. К этому времени в Кадисе циркулировали слухи, что сам Декре прибудет для того, чтобы возглавить эскадру, но ничего подобного в полученных приказах не было. Кроме намека министра на необходимость скорейшего отплытия, не было никаких признаков недовольства императора. Копия распоряжений была послана Гравине, который, прибыв на «Буцентавр», доложил Вильнёву о готовности к выходу четырнадцати кораблей. Только трехдечник «Санта-Анна» находился еще в доке. Вильнёв объявил готовность к немедленным действиям.

Экспедиционные силы произведут посадку на корабли в следующий понедельник [30 сентября], и немедленно после этого флот должен начать движение. Из расположения и наличия сил противника командиры кораблей должны ясно представлять, что схватка начнется в тот самый день, когда наш флот выйдет в море.… Флот с удовлетворением примет предоставленную ему возможность показать решимость и смелость, которые обеспечат ему успех, отомстят за оскорбления, нанесенные его флагу, и положат конец тираническому доминированию Англии на морях. Наши союзники будут сражаться рядом с нами, у стен Кадиса, на виду у своих сограждан; взгляд императора устремлен на нас…

Затем, писал он в записке Декре, были получены сведения о прибытии еще трех британских кораблей. Старые сомнения вновь овладели Вильнёвом..

Вновь прибывшими кораблями были «Аякс», «Тандерер» и «Виктори». Нельсон двигался медленно: он достиг мыса Финистерре 23 сентября и прошел Лиссабон двумя днями позже. И на борту своего флагманского корабля он разбирал привычную кипу корреспонденции: Ньюман из Опорто рекомендовал ему закупить настоящий портвейн, а не пользоваться худшим сортом из Англии; купец из Лиссабона требовал освободить его служащего, который был насильно завербован во время стоянки там фрегата «Феба»; лорд Кастлриг был озабочен подходящими подарками императору Марокко и дею Алжира, от которых он рассчитывал получить гарантии поставок для флота. Нельсон ответил, что очень важно иметь дружеское расположение этих потентатов, и отказался вступаться за нескольких моряков, плененных алжирцами. Нельсон давно знал их судно, знал, что они нападали на алжирские суда, и не собирался сердить всемогущего дея, от которого зависело бесперебойное снабжение провизией флота под Кадисом.

Нельсон был искусен как в сборе информации, так и в дипломатии, что облегчало ведение боевых действий у чужеземных берегов. Он переключил свое внимание на важные донесения, которые его секретарь Джон Скотт снабдил пометкой «Разведданные. Испанский флот». Одно из них содержало сведения из Фару[25], утверждавшие, что в середине сентября адмиралы Объединенного флота уверились в невозможности выполнения предписаний Наполеона следовать в Ла-Манш. В другом донесении говорилось о создании испанцами флотилии брандеров и канонерок. Последняя информация была нехорошей, хотя и вполне предсказуемой: испанцы желали быть готовыми к осаде.

Нельсон старался расписать в письме все детали. Он предупредил Коллингвуда не применять обычные приветственные формальности, требуя, "если вы находитесь в виду Кадиса, не производить салюта, а также не поднимать флагов для приветствия. Нет необходимости извещать противника о прибытии каждого корабля, присоединяющегося к флоту". Подумав, он добавил постскриптум: "Я бы не желал салюта даже в