Крылатый человек - Альфред Элтон Ван Вогт

Лишь тогда до Кенлона дошло, что летит не он. Он попытался задержать взмах крыльев, и не смог. Он попробовал прервать подъем и опуститься, и не смог.

Смущенный, он обиженно подумал: «Я просто пассажир. Сознание крылатого здесь, оно действует. Я зритель. Я не участник. Но если тело подчинится мне – что тогда?»

Ответ последовал сразу. Могучее тело начало повиноваться ему, и Кенлон тут же камнем рухнул вниз, не в силах справиться со стремительностью реакций и умением сохранять в полете равновесие. К счастью, это продолжалось не больше доли секунды.

«Нет уж, – подумал Кенлон, – лучше оставаться зрителем и наблюдать».

Едва он принял такое решение, как покрывающий все вокруг туман начал редеть. Впервые Кенлон смог разглядеть концы крыльев. Затем он увидел еще одни крылья, и еще… повсюду крылья били редеющий воздух, пробиваясь вверх, теперь уже сквозь пушистые облачка.

И вдруг они, поднявшись на несколько сот ярдов, мгновенно вырвались на солнечный свет.

Цель подъема была достигнута.

Возможно, подумал Кенлон, их цель – увидеть солнце. Причина достаточно уважительная. После месяца тяжелого серого неба его сейчас заполнило наслаждение от чистого, не фальшивого солнца. И если он, пришелец, чувствовал восторг, то что тогда должны были чувствовать крылатые, чей горизонт всегда скрыт туманом, дымкой и облаками?

Они парили, почти не шевеля крыльями. Казалось, они отдыхают, покоясь на огромном океане атмосферы под собой. Тишина царила в этом высоком мире. Тишина и какое-то высшее достоинство. И умиротворенность. Солнце сияло в глубине синего неба огромным огненным шаром в лазурной прозрачности. Холод совершенно не чувствовался – меховые накидки плотно облегали тело, даря уют и покой.

Здесь было, по меньшей мере, двести крылатых. Они скользили повсюду, пересекая друг другу направления, догоняя, обгоняя один другого, но так четко, что столкновений не было и в помине. Кенлон видел, что половина крылатых – женщины. Восхищенно следя за струившимися у них за спинами шлейфами волос, Кенлон давно подумал об ангелах, и теперь смог разглядеть, что почти не ошибся. Они были миниатюрнее мужчин, с нежными, прекрасными лицами и тонкими прелестными руками.

И в этот момент женщины запели. Сначала один голос мягко нарушил тишину, затем второй и, следуя, очевидно, неизвестному обряду, к ним присоединились другие голоса, создавая хор.

Чистая, как бегущий ручей, лилась гамма песни, что была и печальна, и радостна.

Мужчины подхватили песнь, и теперь Кенлон видел, как уже целые группы крылатых объединялись в полете и пели в унисон.

Песнь их казалась самой сутью той древней и мягкой расы, чья трагедия не переставала поражать Кенлона.

Немного погодя ему удалось понять значение слов, хотя он слышал лишь отрывки. Слова не имели ни рифмы, ни размера.

Мы крылаты!

Мы поем о древнем величии мира.

Когда уйдет вода и земля возникнет снова, Мы не побежим босиком по песку.

999 по 3 мы верим в нашу судьбу.

Мы рожаем детей – продолжение рода, И дети их тоже родят детей.

Мы живем, нам помогает Совет.

Теперь нам угрожают.

Люди моря завидуют нашим крыльям, Они хотят лишить нас дара летать.

А у нас нет оружия.

У нас нет ничего, чтобы сделать оружие.

У нас только Совет, убеждающий нас быть отважными И продолжать верить и надеяться на будущее.

И мы верим и надеемся на будущее.

Но мы встревожены, мы чувствуем, Что нужно где-то делать.

999 раз по 3 должны мы прожить свою жизнь, 999 раз по 3 – ожидать, отсчитывая время, И просто жить до тех пор, пока Земля не станет раем, Тогда мы сбросим крылья И будем работать, И нам будет очень тяжело, Потому что мы были крылаты.

(Это был гимн, неопределенная, страстно-тоскливая благодарность за жизнь. Песнь замерла, как и, началась, постепенно, и лишь один хрустально-чистый женский голос еще тянул стынущую в молчании ноту.

Крылатые теперь летели быстро, группами по девять, изображая нечто вроде запутанного танца. Быстро-быстро, кружась, пикируя, отворачивая, делая петли. Сложнейшие движения, на взгляд Кенлона, передавали символику прозвучавшего гимна: печаль со страстным желанием, боль и радость. И в конце все они в несколько кругов окружили одну центральную девятку. Они вновь почти не двигали крыльями, палили, чего-то ожидая.

И потом в тишине один из крылатых завел, речь тихим и мягким голосом:

– Сегодня мы услышим историю духовного становления великих сухопутов, когда их мудрецы: открыли неизбежность гибели в катастрофа У нас нет сомнений, что человечество достигло духовного расцвета в те мрачные, отчаянные дни, и что перед лицом гибельного бедствия их величие раскрылось как никогда прежде за всю историю Земли. Мы…

Голос странным образом смолк. Вся окружающая сцена потускнела и отдалилась, а затем исчезла. И в следующую минуту Кенлон уже плыл.

Вода оказалась теплой, и это все, что Кенлон ощутил сначала. Видно было довольно плохо, и лишь немного погодя он понял, почему тело, в котором он находился, не обращало почти никакого внимания на окружающее. Потом Кенлон почувствовал, что лежит в сильном течении совершенно неподвижно и лишь изредка делает едва заметные взмахи огромной рукой. Футах в пятидесяти ниже он иногда замечал морское дно, и повсюду цедился свет.

Около десяти человекообразных фигур плыли рядом в мутной воде. Он находился в группе плавунов, плывших в мелководном море, возможно, неподалеку от берега. Пораженный Кенлон снова стал зрителем в теле плавуна, испытывая такие же ясные и чистые ощущения, как и в теле крылатого.

Восхитительно теплая вода циркулировала в жабрах, и это было так же естественно, как и дыхание. Кенлон осознал это только потому, что сам сосредоточился на этом действии, очарованный возможностью человека плавать под водой, как рыба. И жабры показались ему такой же частью жизни, как мерно и ровно бьющееся сердце.

Он забыл об этом. Его больше интересовало, что произошло, а чуть погодя возникло желание узнать, куда направляются плавуны. Ему показалось, будто они с тревогой вглядываются во где-то неподалеку.

И, вдруг из темной воды пришел дрожащий вскрик. Это был человеческий голос, но не похожий ни на чаю слышанное Кенлоном прежде. Удивительно, живой, пронзительный, звук, чушь приглушенный водой. Это был измененный язык крылатых, и Кенлон понимал каждый слог.

Это было предупреждение.

– Подходит! – кричал голос из мрака. – Готовьтесь!

Кенлон нащупал в ножнах на поясе нож. Впереди промелькнул темный силуэт. Рыба? Большая рыба, по меньшей мере, двадцать футов в длину. Акула! Теперь он понял – группа плавунов была охотничьим отрядом.