Джек Мэггс - Питер Кэри

Мэггс почувствовал, как холод пробежал по его телу от взгляда этих недобрых глаз в красивых ресницах.

— Вы будете представлены «Ловцу воров»…

— Мне надо поговорить с ним, сэр.

— Да, мы поговорим с ним. Как договорились. Через тринадцать дней. Мне кажется, мистер Мэггс, все складывается в вашу пользу.

— Но это никак не должно произойти на публике.

— Это не публика. Это моя жена, ее сестра мисс Уоринер, мой малолетний сын, воплощение молчания и осторожности, уверяю вас. Ну как, продолжим? Или мы отказываемся от нашей договоренности? Скажите сами, и скажите сейчас же.

— Продолжим.

— Молодчина.

Отс притянул к себе вертящийся стул, стоявший у небольшого пианино, и вертел его до тех пор, пока не счел, что высота удобна, а затем сел на него перед Мэггсом. Затем он стал проводить магнитными дисками по нахмуренному лбу своего субъекта.

— Этими маленькими магнитными дисками мы излечим вас. Смотрите. — Он показал, как диски прочно держатся у него между пальцами. — Смотрите внимательно.

Он начал медленно делать пассы перед суровым и сопротивляющимся субъектом.

Мэггс чувствовал себя обезьянкой в клетке, привезенной морячком из дальних стран. Он посмотрел на юную свояченицу Отса, но та быстро отвела глаза.

— Смотрите на меня, сэр.

Мэггс стал следить за медленными движениями рук Отса. Он улавливал серебристый блеск дисков между его пальцами.

Он старался не поддаваться силе магнитов, или ему так казалось. Когда Отс спросил его:

— Как боль сегодня?

Мэггсу показалось, что он бодрствует, а не спит.

Тоби всегда привлекали «характеры» — люди со странностями и изъянами, размышляла Лиззи Уоринер: мусорщики, уличные торговцы, фокусники, карманные воришки. Ему ничего не стоило выбрать самого отвратительного типа на рынке Шепперд-Маркет и записать его историю в свою тетрадь. Этот его субъект, которого он подвергает гипнозу, возможно, не догадывается, что попадет, хотя в немало измененном виде, в следующий роман Тоби. Там он будет Джеком Маком или Джеком Крестфаленом — лакеем, с голосом уличного торговца и широкой грудью циркового борца.

Поскольку для Лиззи утро пока было безрадостным, она садилась на стул в гостиной с надеждой, что ей удастся на время забыть о неких подозрениях, которые мучили ее последние дни.

Мери Отс тоже присутствовала на сеансе, хотя ее сестра не сомневалась в том, что она предпочла бы не быть здесь. Бедняжка Мери согласилась на это, лишь бы угодить мужу, и этим еще раз подтвердила, как трагично они с ним не подходят друг другу. Она выросла, как и Лиззи, в доме, полном книг, но в отличие от младшей сестры даже не пыталась делать вид, будто ее интересует, что в них написано. Мери предпочитала шить, а не читать книги, и это нередко приводило к неловким ситуациям, когда становилось ясно, что она так и не поняла сути романа «Капитан Крамли».

Теперь же, когда у нее на руках постоянно плачущий ребенок, стало очевидным, как мало у нее времени и терпения на расширение своих познаний или на чтение. Она называла эксперименты мужа «развлечениями», задавала нелепые вопросы, не будет ли от них в доме шумно и как долго они будут продолжаться. Если у нее и были какие-либо представления о гениальности ее мужа, ей ничего не стоило небрежно заметить, что гениальность, с ее точки зрения, не такое уж ценное качество.

Пока старшая сестра все свое внимание уделяла ребенку, Лиззи исподтишка наблюдала за поведением субъекта эксперимента. Он как-то неуклюже обмяк на стуле, похлопывал себя по коленям, как король Кокни, глядящий на танцы.

Затем он вдруг посмотрел на нее, и Лиззи подумала, что это темный и недобрый взгляд. Она отвернулась и стала смотреть только на дорогого ей красивого Тоби, который наконец подошел и уже занялся субъектом.

— Смотрите на меня, — велел он Мэггсу.

Когда он поднял руки, Лиззи ощутила, как где-то глубоко в ней все сжалось, как от холода; видимо, нужно обладать очень тонким и деликатным подходом, чтобы справиться с таким зверем.

Лакей, возможно, тоже ощутил эту великую силу, ибо, когда он следил за руками Тоби, его лоб прорезали две глубокие перекрестные морщины. Он резко дернул головой, окинул взглядом комнату, и его горящий взор остановился на Мери с ребенком.

— Смотрите только на меня, — велел ему Тоби.

Но испуганные глаза лакея уже остановились на Лиззи Уоринер. Она содрогнулась.

— Джек Мэггс, я приказываю вам, — снова скомандовал Тоби.

Субъект неохотно подчинился. Он даже закрыл глаза, но вскоре снова открыл их; и не прошло и нескольких минут, как его голова стала клониться и вяло упала на грудь. От того, что это чужое тело наконец сдалось, Лиззи неожиданно почувствовала странный прилив крови к лицу.

— Вы видите Призрак, мистер Мэггс?

— Он почти все время у меня за спиной, — последовал четкий ответ.

Субъект поднял голову, глаза его были открыты. Если бы Лиззи не знала, что лакей под гипнозом, она бы не поверила, что он спит.

— Мы сейчас его прогоним. Как вы думаете, чем мы можем его напугать?

— Я не думаю, что мой Призрак испугается, сэр. — Тоби сунул руку в карман камзола и вытянул оттуда короткий извозчичий кнут, который, видимо, все время носил с собой. Он помахал им в воздухе, а потом остановился, так чтобы ремень кнута повис над головой Мэггса. Это хорошо, подумала Лиззи Уоринер, очень хорошо. Тоби прекрасный актер. Он играл роль сэра Спенсера Спенса в театре «Лицей»; ему нравилось забавлять друзей и семью коротенькими скетчами, высмеивая старых актеров, напыщенных и надменных. У Тоби был талант подражать голосам и диалектам, показывать фокусы, ловко прятать карты в рукав и даже устраивать пантомимы.

Сейчас же, когда он поднял кнут, Лиззи успокаивающе потрепала по руке Мери, ибо та, как всегда, всего боялась и теперь, зажмурившись, еще крепче прижала к груди ребенка.

— Как вы думаете, нашего Призрака можно напугать плеткой?

— Нет, сэр.

Вместо ответа Тоби сильно щелкнул кнутом. На сей раз кнут коснулся потолка и упал на кушетку. Тоби, подняв кнут, снова стал им щелкать, производя в воздухе неприятные свистящие звуки. С каминной доски упал бронзовый подсвечник и со звоном покатился по полу до самого окна.

Шум разбудил ребенка, и он раскричался. Мери поднялась, невольно прикрывая рукой его головку. Поднялся и загипнотизированный лакей. Поднимался со стула он медленно, словно был привязан к нему невидимыми цепями. Его лицо было искажено гримасой жалости.

— О нет, не надо сечь его, сэр! — крикнул он. — Вы не должны делать этого, сэр.

— Тоби, дорогой… — робко прошептала Мери.

— Садитесь на место, сэр, — выкрикнул Тоби. А жене он махнул рукой и указал на дверь.