Секретики, Чёртова башня и другие рассказы - Яна Варшавская

А когда мы перевернули последнюю страничку, и я уже хотела вздохнуть с неподдельным сожалением, меня ждал сюрприз…

– Это самое интересное! А главное, если правильно ответить на вопросы Конкурса и отправить открытку с ответом в редакцию… Представляешь, тебе вышлют в письме значок «ГТД»! – воскликнула Таня.

– ГТД?

– Ну да! «Горизонты техники для детей», только сокращённо. У меня такой уже есть! Хочешь, отправь и ты. Только с ответами не очень торопись. Может, в энциклопедии проверишь: правильно или нет, – предложила она и отдала мне свой новенький журнал…

– Чем это вы так увлеклись? – спросила мама, которая время от времени выходила на крылечко нашего дома и смотрела, высохло ли бельё, чтобы вывесить оставшееся.

– Ой, мам, у Тани такие интересные журналы в её городе продают! – ответила я.

– Так, вот и спроси у Валентины Петровны. Может, не только в Томске, но и у нас продаются, – предложила мама.

Мы с Таней переглянулись и, поскольку сидеть на одном месте было уже неинтересно, договорились, что причешемся, возьмём денег на мороженое и пойдём в разведку. А вдруг, действительно, и в нашем небольшом городке можно тоже купить такой редкий, иностранный журнал?

Тётя Валя надела очки, открыла толстую тетрадку и записала в неё название детского журнала, потом протянув его обратно, сказала:

– Вот ведь, столько лет работаю в «Союзпечати» и слыхом не слыхивала про такое! Обещать не буду, но заказать для тебя попытаюсь…

Всего через три месяца я держала в руках свой собственный свежий номер «Горизонтов…», а потом в течение нескольких лет каждый месяц покупала журналы в нашем киоске. Этой же осенью в нашем почтовом ящике однажды появилось толстое письмо из Варшавы. Конверт украшали две большие красивые марки. Когда я его открыла дрожащими от волнения и нетерпения руками, в нём оказался согнутый пополам волнистый картон, к которому был прикреплён значок. Значок за победу в конкурсе. И хотя вопросы были не очень сложные, обладать таким значком, было очень приятно!

До сих пор среди памятных вещей я храню его и мне приятно прикасаться к нему, словно возвращаясь в то далёкое лето нашего детства, когда так хотелось быстрее повзрослеть, чтобы любые горизонты стали ближе и понятнее…

– Бельчигонка-самогонка… Бельчигонка-самогонка! – кричал Толька и дразнил соседскую собачонку, вырывая из её пасти старую неоструганную тополиную ветку.

Белка хищно скалила зубы, но ветку не отпускала. Я наблюдала за ними из-за куста пышно цветущей сирени и продолжала сидеть на лавочке, болтая расстегнутой босоножкой, которая в любой момент могла свалиться. Но вставать, чтобы выступить в защиту белки совсем не хотелось, зная какой прилипчивый и совершенно невоспитанный этот Толька.

– Бельчигонка-самогонка… Бельчигонка-самогонка! – мальчишка продолжал гоняться за собакой, а она, положив ветку наземь и прижав её правой лапой, злобно зарычала.

Никогда раньше я не видела Белку такой агрессивной.

– Прекрати издеваться над животным, бестолочь! – тихо, будто бы только сама себе, сказала я. Но у Тольки были ушки на макушке…

– Фу-ты, ну-ты! Какие мы нежные! – восприняв мои слова, как приглашение, Толька сел рядом, оставив, наконец, бедную собаку в покое.

– Я тебя не звала! Надоело просто на тебя смотреть. Давай, проваливай! – ответила я.

Толька приехал вчера из Ленинска вместе со своей старшей сестрой Людой. Люда – дочь маминой двоюродной сестры Тамары, училась в торговом техникуме и приехала на практику в наш магазин «Шахтёрские зори» работать учеником продавца. Родители Тольки и Люды не захотели отпускать её одну и велели взять с собой брата. И теперь мне пришлось делить свою комнату с троюродной сестрой, а ещё терпеть этого невыносимого и противного Тольку. У него в голове были только разные пакости.

Володька, теперь уже выпускник, ведь в сентябре он идёт уже в десятый класс, в наши разборки не встревал и пинал во дворе мяч. Мяч отскакивал от дверей летней кухни, возвращаясь к нему. Так продолжалось уже минут двадцать. Я зевнула, встала и зашла в дом. Толька, понял, что донимать меня не получится, пошёл строгать новую рогатку. Дома было прохладно, и я решила помочь маме. Включила утюг и, разложив на круглом столе, стоящем в зале, старое гобеленовое покрывало, принялась гладить постельное бельё, которое ещё вчера высохло и лежало высокой пирамидой на столешнице ножной швейной машинки. Я гладила, но боковым зрением чувствовала, что нахожусь под постоянным вниманием Тольки, который то и дело пробегал мимо окна и подглядывал за мной. А поскольку тюль на окнах почти ничего не закрывал, то делать это не составляло никакого труда. Еле дождавшись наступления вечера, когда вернулись родители и Люда, я с облегчением вздохнула. Ведь не посмеет же он приставать ко мне со всякой ерундой, когда его постоянно одёргивает старшая сестра. Но я ещё недостаточно хорошо представляла, что за мысли в голове у этого шалопая.

Толька сходил в разведку, поспрашивал у соседских ребят про Башню и твёрдо решил в самое ближайшее время досконально обследовать, что же там у неё внутри. Серёжка и Надя скучали. Лена и Женька постоянно хихикали, когда Толик рассказывал о своих проделках в школе. В общем, у Тольки получилось за один день стать почти своим у наших соседских ребят. Наверное, им просто надоело, что целыми днями ничего интересного не происходит, кроме того, что они постоянно пасутся около малины и гороха… И они решили, что с новеньким мальчишкой им будет веселее. А на Тольку я ещё вчера ужасно разозлилась, когда он беспрестанно подглядывал за сестрой, которая мылась в бане после дороги. Отец натопил баню для них и думал, что Толька захочет помочь ему на чердаке перебрать берёзовые веники и навести порядок в сарайчике, подправив поленницу… Но Толька, заявив, что у него нет настроения, бесцеремонно шарил в грядке с огурцами и, найдя несколько маленьких огурчиков, сорвал их, даже не спросив разрешения у мамы. После таких его проделок я не знала, как смогу терпеть его общество ещё целых три дня. Его мать, Тамара, должна была навестить нас в выходные и забрать Тольку.

Закончив гладить, я налила себе компот, выпила его одним махом и, взяв маленькую ложечку, хотела съесть разварившуюся абрикосину, как вдруг в кухню влетел раскрасневшийся Толька и выпалил:

– Короче, мы там лестницу старую нашли, она почти как раз до проёма в Башне достаёт, чуть-чуть только подтянуться надо… Ты с нами лезешь или так и будешь в доме киснуть?

– На Башню нельзя забираться. Мне брат сказал, что там внутри лестница винтовая ужасно узкая и ржавая.

– Ага-ага! Это он сказал, чтобы ты туда не совалась! А мне Серый сказал, что если наверх забраться, можно всю окрестность оглядеть… Короче, мы пошли, – крикнул Толька уже на крыльце.

Я хотела отговорить девчонок, но они, как под гипнозом, дружно шли за мальчишками. Поискав во дворе брата и не найдя его, я отправилась следом за ними. По лестнице внутрь Башни карабкалась Надя, а около неё стоял и придерживал лестницу Серёжка Сотников.