Личная жизнь женщины-кошки - Татьяна Веденская

– В смысле? – опешила я. – Ничего.

– Слушай, у нас программа платежей потеряла часть данных. Если уж на то пошло, бо́льшую часть. Целую кучу данных, а точнее платежек за май. В бухгалтерии сейчас полный кошмар творится, приходится заново все платежки создавать. Мы платим один раз в месяц, но платежки формируем постоянно. Еще остается с прошлых месяцев. Вся бухгалтерия ходит на ушах, слетело больше ста заготовленных платежек.

– Да ты что? Кошмар, конечно, только при чем тут я?

– Как при чем? – озадаченно посмотрела на меня Машка. – Ты вчера заходила, а потом все и полетело.

– Да у меня нет бухгалтерской авторизации никакой! – выдохнула я. – Вы очумели там все? Как я могла удалить платежки? Там только бухгалтер и финансовый директор…

– А тебе и не нужны наши пароли. Это же не банковская программа, а наша, холдинга. У тебя самый высший доступ внутри системы. У тебя права администратора.

Я задумчиво посмотрела на Машку. Стало понятно, что имеется в виду та самая интегрированная программа, «багами» которой я занималась в последние дни. Но только я вчера ничего там не делала, всего лишь читала старые коды, тестировала блоки, которыми бухгалтерия вообще не пользуется. Я искала проблемы совместимости.

– И что, это сразу значит, что я что-то стирала? – спросила я тихо, но уровень агрессии в голосе все равно повысился. Энергия защиты порой даже выше энергии нападения. Машка «вкурила» дыма и сжала губы.

– У нас уже летела база данных в отделе продаж, помнишь? Теперь вот то же самое у нас. Ни одной платежки. И обратно невозможно откатать. Все утро уже этим занимаемся.

– Кто? Кто этим занимается? – спросила я, сощуриваясь. Машка помялась.

– Меня вообще тут не должно быть. Твоя Черная Королева рвет и мечет, хочет твоей крови. Ванька у нас всю систему перевернул: за май ни одной платежки. Целой папки нет. Мы теперь даже не знаем, что там было. Надо все заявки поднимать, договора.

– Бред какой-то. Я ничего не удаляла. Почему она моей крови хочет?

– Да потому что ты все удалила. Тебя видели. Понимаешь? Не нужно мне хоть врать. Сначала кофе на ноутбук, теперь мои платежки стерла. Спятила ты, что ли? Тяжело переживаешь уход Кренделя?

– Ты совсем страх потеряла? – вытаращилась я.

– Я не знаю, что с тобой. Может, ты вообще ходишь во сне. Ты же не спишь по ночам. Может, заболела. Я не знаю, что думать?! – Я с ужасом поняла, что Машка говорит совершенно серьезно. Ее платежки пропали, и она считает, что это сделала я.

– А может, тебе по морде съездить?

– Эльза видела, как ты с ноутбуком сидела на подоконнике около нашего отдела. А потом все исчезло. И это был твой логин. Ты что, не понимала, что это все равно увидят? Что ты зашла под своим логином?

– Да пошла ты! – крикнула я. – Как ты можешь так обо мне думать?

– А что мне думать? Меня уволят! Это же мои платежки. Эльза вообще в ужасе, она требует установить систему безопасности от вас, от нашего IT-отдела. И я ее понимаю.

– Я НИЧЕГО НЕ УДАЛЯЛА! – закричала я.

– Ага, – кивнула Машка, а люди вокруг смотрели на нас с опаской, как это всегда бывает, когда кто-то устраивает публичную сцену.

– И НИКТО МЕНЯ НЕ ВИДЕЛ! – продолжала орать я.

– Знаешь, подруга, – разозлилась вдруг Машка. – Все так говорят: не был, не делал, не проливал, а потом выясняется, что они просто хотели насолить кому-то.

– Потому что Я НИКУДА НИ С КАКИМ НОУТБУКОМ НЕ ХОДИЛА. Эльза твоя врет.

– Зачем ей? Ну вот зачем ей? Она тебя в упор не видит, не знает. Ты для нее лишь моя долбанутая подружка с двадцать шестого. Она тоже удивилась, когда тебя с ноутом заметила.

– Она ВРЕТ! Почему ты мне не веришь? – чуть не разрыдалась я.

– Почему? Ну… потому что, знаешь, ПЛАТЕЖЕК НИ ХРЕНА НЕТ.

– Ну подожди, мы разберемся! – кричала я и бежала за Машкой, но она развернулась и убежала в здание, ясно давая понять, что не желает дальше объясняться и иметь со мной ничего общего. Это был удар, которого я уже не могла выдержать. Я развернулась и пошла прочь от «Повернутой башни». Да, нужно было подняться и разобраться во всем, нужно было пойти и настучать кому-нибудь. Начать с Ваньки, который наверняка что-то напортачил, но у меня просто не было сил. Потерять за одно утро и мужчину, которого любишь, как ни пытаешься убедить себя в обратном, и подругу, с которой делила все много лет, – этого было для меня слишком. Я развернулась, вышла через проходную, села в троллейбус и поехала куда глаза глядят. То есть в Бутово, к сестре.

Приемная социально-психологического центра «Надежда» пустовала, никто ни на что не надеялся. Сестра и еще пара коллег по ее цеху пили чай – расслабленный рабочий день людей, которые подчищают свою психику почти каждый день. Коллеги – специалист по валянию из шерсти Наденька (в честь которой, подозреваю, и был назван центр) и йог-психолог Алина – наворачивали тортик, умело пользуясь тем, что время детское, до шести еще далеко. После шести они как бы не ели. Моя сестра свой тортик ко времени моего прихода уже съела.

– Что празднуем, дамы? Как ты себя чувствуешь, Лиза? – спросила я, держась максимально бодро и оптимистично, хотя само появление мое в их епархии было подозрительным.

– Да я-то в порядке. Тошнить перестало. Вовка в садике. Не жизнь, а сказка.

– Как Сережа? – спросила я скорее автоматически, нежели из желания позлить сестру. Но та посмотрела на меня, словно вывесила знак «за ограждение не влезать, убьет».

– Сережа как всегда, – пробормотала она. – А ты вот как перепутала свой «Муравейник» с нашей «Надеждой»?

– Оставь «Надежду» всяк, – пробормотала Наденька и взяла еще один маленький кусочек торта. – Пойду я писать отчет.

– А что твоя клиентка, Зинаида? Не выпустили ее из дурдома?

– А ее там и не держали. Вызвали мужа, укол сделали, написали направление в поликлинику. Зинаида сейчас на дачу ездит, хочет посадить помидоры какого-то редкого сорта, обещала угостить, когда соберет урожай.

– То есть до сентября она отменила суицидальные настроения? – порадовалась я. Лизавета улыбнулась, но в глазах ее читалось беспокойство.

– Ты чего приехала? Случилось чего? – спросила сестра, пододвигая ко мне остатки тортика. Я молча взяла себе кусочек, подцепила пластмассовой ложечкой розочку и отправила ее себе в рот. Тут же сморщилась.

– Пальма? – спросила я.

– Конечно, пальма. Где мы тебе на натуральные ингредиенты заработаем? – рассмеялась Наденька, а Алина забеспокоилась, принялась читать состав. Инструктор по йоге, что поделаешь – ее профессия обязывает волноваться о натуральности. Я пожала плечами и откусила еще кусочек. Вред здоровью меня не беспокоил. Лизавета пристально смотрела, с ожиданием. Я дожевала, проглотила и выдохнула-вдохнула воздух, словно готовясь нырнуть на глубину.