Лицо на пакете молока - Кэролайн Б. Куни

Они кричали, а она наслаждалась. Их голоса были для нее как летнее прогревающее солнышко после холодов.

– Ты могла бы показать, что хоть немного раскаиваешься, – кричал отец, – а не стоять и улыбаться!

– А ты, Рив?! – кричал стоявший рядом с ее отцом мистер Шилдс. – Ты же знал обо всем кошмаре, который произошел с Ханной! И буквально на следующий день увез Дженни, чтобы ее родители снова этот кошмар пережили?! Это же ужасно! Что ты за человек?

«Это обычные люди из Нью-Джерси, – думала Дженни. – Совершенно мне чужие».

– Прости, мам, – сказала она. – Прости, пап. Мы решили прогулять школу, чтобы просто поговорить. Мы много часов ездили по шоссе, только и всего. Ничего такого страшного не произошло.

– Ничего не произошло? – повторил отец.

Он выглядел постаревшим. Все лицо его было в морщинах, благородно седые волосы сейчас казались просто серыми.

– Мы за это время чуть с ума не сошли. Думали, что ты сбежала. Считали, что мы тебя потеряли навсегда. И у тебя хватает наглости утверждать, что ничего не произошло?

Рив просто стоял и молчал в ожидании, когда у родителей иссякнет поток красноречия. Парни всегда так поступают.

Перенервничавшая и уставшая миссис Джонсон расплакалась:

– Дженни, почему за завтраком ты не сказала, что так сильно расстроилась? Почему соврала, что все нормально? Мы бы для тебя все что угодно сделаем! Ханна именно так от нас и убежала! И я думала, что ты…

– Мы никуда не убегали, – заговорил наконец Рив. – Мы просто говорили. Вот и все. Я понимаю, что надо было позвонить и сообщить, что с нами все хорошо, но мы этого не сделали. Простите. Все в порядке, тем более с нами ничего не случилось.

– У тебя какое-то странное представление о значении слова «в порядке», – заявил его отец. – Но будь уверен, что у тебя точно не все в порядке. Такого наказания ты никогда еще не встречал. Иди в дом.

Рив и Дженни переглянулись.

«Они не разрешат нам видеться, – решила она. – И он уже не сможет подвозить меня в школу. Отец запретит ему выходить из дома до конца учебного года».

– Но Рив мне просто помог, – с отчаянием в голосе произнесла девушка. – Мне он был нужен.

Вопли прекратились. Их родители замолчали и как-то сдулись. Внезапно всех удивила мама Рива.

– Ну тогда я тобой горжусь, сынок, – произнесла она. – Фрэнк и Миранда рассказали нам о Ханне и секте. Дженни, я уверена, что все эти новости тебя буквально шокировали. Нас в свое время они точно шокировали. Сейчас, когда вы оба вернулись и мы знаем, что вы находитесь в безопасности, то я должна признать, что поддержка и помощь, которые Рив оказал тебе, гораздо важнее прогула одного учебного дня.

Парень мгновенно, словно на гоночном болиде, переключил скорость.

– Дженни, мы с тобой завтра еще об этом поговорим, – радостно объявил он. – У тебя столько вопросов и проблем, что их не проговорить и за неделю пропущенных занятий.

– А вот это, я думаю, уже лишнее, – вставил его отец.

Внутри дома семьи Шилдс зазвонил телефон.

– Это Меган, – произнесла миссис Шилдс. – Или Лиззи, или Тодд. Мы связались с ними, чтобы узнать, не поехали ли вы к кому-нибудь из них.

Рив с удивлением уставился на мать.

– Но Меган же в Калифорнии, – сказал он.

Родители кивнули.

– Ханна, судя по всему, должна быть там же, – сказал отец Дженни, который в тот момент выглядел достаточно созревшим для костылей и дома престарелых.

– Папочка! – воскликнула Дженни, бросившись к нему, словно ей было три года, а не почти шестнадцать.

«Не почти, – поправила она себя в уме. – У Дженни Спринг день рождения совсем в другом месяце. Она на шесть месяцев меня моложе».

– Я не собираюсь уходить в секту, я не убегаю! Прости меня. – Она взялась за руки родителей, которые окружили ее с двух сторон, как хлеб начинку сэндвича. Они были сильно выше ростом, и рядом с ними девушка действительно выглядела совсем ребенком.

– Я не знаю, где сейчас Ханна, – произнесла мать, снова заплакав. – Я даже не знаю, жива ли она. Сейчас секты уже не так популярны, как раньше. Я давно не видела адептов «Харе Кришна». Может, она все еще живет в какой-нибудь забытой коммуне в Калифорнии или бомжует в Лос-Анджелесе. Кто знает, как сложилась ее судьба? – Женщина, стоя на месте, раскачивалась из стороны в сторону, но убаюкивала при этом скорее не Дженни, а саму себя. – Ты вчера обещала, что нам не придется все это еще раз переживать, но не прошло и двенадцати часов, как все почти повторилось…

Тон ее голоса был умоляющим.

– Не делай мне больно, Дженни. Пожалуйста… Умоляю.

Мистер и миссис Шилдс вошли в дом с намерением известить Меган, Лиззи и Тодда, что их брат нашелся.

Дженни тоже повела родителей домой, успокаивая их и давая обещания. Она знала, что никогда не заговорит о сегодняшней поездке. Они этого не перенесут.

Штат Нью-Джерси: сплошной хаос южнее ровной, как стрела, границы со штатом Нью-Йорк, словно облокотившийся на западе на штат Пенсильвания и машущий в сторону океана. Именно здесь произошло то, что навсегда изменило ее жизнь.

– Простите меня, – сказала она в очередной раз и начала плакать еще сильнее матери.

Та, вспомнив, что она, в конце концов, мать, немного пришла в себя.

– Перестань, дорогая. Все будет хорошо. Мы тебя очень любим.

Мистер Джонсон, крепко сцепив челюсти, уставился отсутствующим взглядом в стену. Он был невообразимо грустным, чего никогда открыто не показывал. Девушка не знала, о ком он думает: об исчезнувшей навеки Ханне или сидящей рядом Дженни.

«Думай обо мне, – произнесла она про себя. – Я – твоя дочь».

Ночью у нее начался тяжелый и вязкий, как глина, кошмар. Он тянул ее за ноги и проникал в мозг. Вокруг слышался обидный смех, к ней тянулись показывавшие на нее пальцы. В грязи крутились колеса автомобилей. Она пыталась бежать, но ноги не слушались.

Ее пытались задавить какие-то грузовики, и, когда Дженни звала на помощь родителей, те были заняты чем-то другим.

Девушка проснулась. Одеяло снова было мокрым от пота.

«Который час? – пронеслось в голове, а рука пыталась нащупать будильник около кровати. – Если уже рассвело, можно спуститься вниз, заварить кофе и забыть эту ужасную ночь». На часах было всего два часа ночи.

Она легла обратно на кровать и заплакала. Мама сказала ей: «Мы тебя любим. Все будет хорошо». Но разве любовь способна победить все? Способна ли победить или объяснить похищение ребенка?

«Ничего и никогда не будет хорошо», – подумала она.

В комнате было совершенно темно. Слабым синим светом светились только цифры на электронных часах. Дженни знала каждый находящийся в комнате предмет. Все вокруг было в полном порядке. Она не чувствовала, что ее когда-то украли. Но при этом ощущала себя выбранной и избранной. Приемной.